Волчий камень

Весь обратившись в слух, акустик медленно вращал рукоятку антенны. Замкнув полный круг, он отрицательно покачал головой. Кюхельман перевернул один наушник на голове Ганса и припал к нему ухом. Винтов эсминцев он тоже не услышал, но зато четко шипели накатывающиеся друг на друга волны. Так могло шуметь только море при волнении в два-три балла. Он озадаченно посмотрел на горящие лампочки контроля работы аппаратуры. Вроде все в норме. Сколько же времени он был без сознания?

– Кто знает, как давно мы в таком положении?

– Вы хотите знать, сколько времени прошло после взрыва парохода? Минут пятнадцать, не больше, – ответил доктор.

– Все ясно! Ганс, от взрыва твоя акустика сгорела к чертям! – Гюнтер был в замешательстве. То, что не слышно шумов эсминцев, это понятно и логично. Застопорив двигатели, они сейчас чутко прослушивают все вокруг. Но чтобы погода так изменилась за пятнадцать минут! Это невозможно!

– Эрвин! Ты как? – Сейчас, как никто другой, ему был нужен главный механик. Помочь разобраться в сложившейся ситуации, оценить реальное состояние лодки мог только Эрвин с его энциклопедическими знаниями.

На голове механика белела повязка с проступившим на затылке красным пятном. Левую руку он запустил под китель, массируя сдавленную тупой болью грудь. Правой пытался ощупью найти свою фуражку. Но взгляд его уже был вполне осмысленным, и это командиру понравилось. И, чтобы окончательно развеять сомнения в свой адрес, Эрвин вытер запекшийся рот и, старательно выговаривая слова непослушным языком, спросил:

– Что доложили по отсекам?

Гюнтер подхватил болтающийся командирский микрофон. Он совсем забыл об этой команде.

– В отсеках, доложить о повреждениях!

Эрвин молча кивал, слушая каждый очередной доклад.

– Командир, что ты думаешь об этом? Я ничего не понимаю. Не считая мелочей, у нас все в норме.

– Наверное, в Германии умеют строить лодки, – попробовал отшутиться Гюнтер. Но то, что у них не было никаких повреждений, его тоже смущало.

– Брось, Гюнтер, будь мы даже в танке, от нас ничего бы не осталось. Даже от промахнувшихся бомб с самолета у нас сорвало с креплений генератор. А тут… – Он озадаченно развел руками.

– Не знаю, Эрвин, не знаю. Очевидно, нам крупно повезло. Может, взрыв направленно вверх ушел, может, еще что!

– Судя по тому, что нас здесь трясло, как жуков в коробке, мы должны с десяток раз быть раздавленными.

– Если и дальше будем рассуждать, так и будет! Ты же видишь, что мы целы! – Гюнтер начинал нервничать. Мысль о двух эсминцах не давала спокойно обдумать сложившееся положение. – Еще ничего не закончилось. Давай, Эрвин, рулевых по местам и попробуем приподняться на перископную глубину.

Лодка вздрогнула всем корпусом, в перископе зарябили воздушные пузыри. Прильнув к окулярам, он с нетерпением ждал, когда глаз перископа вырвется из воды.

Еще не веря своим глазам, он взялся покрепче за рукоятки тубуса и сделал два полных оборота. Эсминцев нигде не было видно. Это было странно, но не от этого пересохло у него во рту и на голове зашевелились волосы. Он молчал, понимая, что ничего не понимает. Появись сейчас еще с десяток эсминцев или самолетов, его бы это не удивило. Это было бы плохо, но понятно. Но ничего этого не было, потому что не было НИЧЕГО.

Ни эсминцев, ни парохода или того, что от него осталось. Не было даже следа от еще недавно поднимавшейся черной горы дыма. Были только волны. Догоняя и взбираясь одна на другую, они рассыпались белой пеной. Белым было все море, куда он мог достать глазом перископа. Гюнтеру казалось, что он слышит, как волны шипят, переговариваются между собой и насмехаются над ним. С ошарашенным видом он взял за руку Герберта и ткнул его лицом в окуляры перископа. Потом к перископу подошли старпом со штурманом. В тишине тикал чудом уцелевший хронометр. Все молчали.

Наконец, глубоко вздохнув и пытаясь справиться с севшим от волнения голосом, Гюнтер произнес:

– Кто-нибудь может это объяснить? Док говорит, прошло всего пятнадцать минут.

– Не больше, – подал голос старший помощник. – Я видел стрелки часов и, как все было, хорошо помню!

– Я предлагаю поскорее уходить отсюда! А куда все исчезли и что произошло, будем потом думать, – произнес Вагнер.

– Командир! Я предлагаю сначала осмотреть лодку.

Все уставились, будто видели впервые, на главного механика.

– Эрвин, ты предлагаешь всплыть?!

Обер-лейтенант Фишер выпрямился в полный рост, отряхнул мятую фуражку и надел на забинтованную голову. Стараясь придать вес каждому своему слову, он говорил четко, с металлом в голосе:

– Командир, я не верю в чудеса! И в то, что мы так легко отделались, я тоже не верю! Поэтому я настаиваю на том, что лодку надо осмотреть, хотя бы верхнюю палубу и внешний корпус. Где гарантия, что, начни мы сейчас движение, лодка не развалится на части? Перед взрывом электродвигатели работали на полную мощность, сейчас стоят. Кто-нибудь их останавливал? Лично я – нет! Решать вам, командир!