Волчий остров

Но судьба вновь улыбнулась Сереге – в последний раз. Его пригласил на работу к себе один из сверстников, "поднявшийся" на поставках топлива. Работал Серега, как всегда, с полной отдачей, придумал несколько удачных взаимозачетных схем. Но неумение промолчать там, где это было нужно, лишило и этой, последней для него более-менее прибыльной работы.

Серега не сдался. Он попробовал работать самостоятельно. Нашел людей, заинтересовавшихся его предложением по превращению "взаимозачетных" денег в "живые", осязаемые, денежные знаки. Заключил договор, по которому ему полагалось два процента от объема выполненных работ, полтора года без выходных и без оплаты работал "на конечный результат". Обязательства он свои, конечно, выполнил, в хлам изъездил свою старенькую иномарку, но слово сдержал.

Его партнер, хитрый еврей с фамилией великого русского борца, долго оттягивал расчет за проделанную работу, всякий раз, когда Серега напоминал о себе, у него находилась масса уважительных причин не платить по договору. В конце концов, терпение у бывшего физрука стало заканчиваться, он, как бы между прочим, намекнул пузатому жиду, что "есть структуры, которые занимаются выколачиванием долгов". "Партнер" лишь ухмыльнулся, и ответил, что в тех же структурах "решить вопрос окончательно" стоит в пять раз дешевле, чем составляет сумма долга по договору.

– А у тебя ведь семья, дети! Подумай о них! – Добавил он, по-доброму, совершенно беззлобно посмотрев в глаза Сергею.

От такой "доброты" у Сереги по спине побежали "мурашки".

Он хорошенько подумал, и решил судьбу больше не искушать, справедливо рассудив, что бизнес – это не только работа, а что-то такое, что сродни настоящему искусству; чтобы преуспеть, мало знаний и безмерного трудолюбия, нужен талант. А еще – хватка, то есть умение вцепиться, как клещами, в аппетитный кусок, неважно – твой он или чей-то чужой, и не отпускать его, пока кусок полностью не окажется у того, кого больше пасть или того, кто покрепче ухватился.

Бывший физрук не чувствовал в себе никаких бизнес-талантов, он твердо решил вернуться на привычную стезю. Он устроился на работу по специальности, перестал беспокоиться по поводу потерянных денег и расколоченной автомашины.

…После той истории прошло несколько лет. Разочарования за собственные промахи поутихли. Серегина жена, устав от Серегиной неспособности содержать семью, попросту оставила его, переехала в Новосибирск, жила с детьми в общежитии. Сам Серега переехал в город тоже, нашел работенку, позволявшую платить за квартиру и кое-как сводить концы с концами.

В один из весенних дней ему неожиданно позвонил "старый друг" Слемзон, пригласил в гости в Красноярск. Быков немного подумал и решил поехать.

Александр Александрович встретил Серегу в хорошем настроении. Он дождался гостя на железнодорожном вокзале, посадил в "Жигули", сразу повез на набережную – любимое место Быкова, негромко напевая четверостишие из "Гариков" Игоря Губермана: "Русское грядущее прекрасно. Путь России – тяжек, но высок. Мы в говне варились не напрасно, жалко, что впитали этот сок!".

Сергей, чтобы не портить встречу, сделал вид, что не слышит пения, оскорбительного для русского уха.

Они посидели в уютном кафе на берегу Енисея, поговорили, стараясь не касаться болезненных тем. Но потом разговор все же незаметно перетек в деловое русло.

За пять с лишним лет, прошедших с того момента, когда они виделись в последний раз, Сан Саныч совершенно не изменился. Все та же риторика пятилетней давности: "откусить кусок" от "поезда застоя", "отрезать", "отпилить"…

"Неужели он не понимает, не видит, – думал Сергей, – что все уже "откушено", поделено и "попилено", причем – некоторые "вагоны застоя" – многократно? Если не понимает, не видит, тогда какой из него, к черту, бизнесмен? А если все понимает, но мне говорит так, как и семь лет назад, значит, надеется втянуть меня в еще какую-то авантюру, хочет опять попробовать загрести чужой "жар" моими руками?"

Он сидел в прибрежном кафе, с нескрываемой радостью и удовольствием наблюдал за белоснежными красавцами – теплоходами на подводных крыльях – такие большие можно было увидеть только на Енисее. Он сидел, слушал, а сам думал, как бы повежливее распрощаться со "старым другом", чтобы сегодня же отправиться обратно в Новосибирск.

Он представил, как Слемзон, по своему обыкновению, затянет разговор далеко за полночь, чтобы, "измочалив" гостя марафонскими разговорами, добиться от Сереги какого-то обещания.

Какого – этого никто не знает. И не узнает до самого последнего момента – такова была обычная "тактика" Александра Александровича при подобных "беседах" "до утра". Очень неглупый, очень опытный в таких делах человек, прошедший тюрьму и лагерь, он точно знал, как построить многочасовой разговор, чтобы в самом конце, под утро или уже утром, когда "клиент" "дозрел" и безумно хочет спать, задать один – единственный, но самый важный, тщательно скрываемый до "часа Икс" вопрос, чтобы получить нужный ответ.

Нужный, разумеется, ему.