Волчий отряд

Последний пассажир заинтересовал Серегу особо. Вот уж кого он не ожидал увидеть в карете, так это священника. В черном дорожном костюме, но явно форменном, подпоясанным веревкой, с белым воротником, доходящим до груди, в кожаных сапогах с заправленными в них штанами и огромным черным крестом, замкнутым в круг, на толстой цепи. Голову покрывала широкополая шляпа с круглым верхом и какими-то двумя висюльками, расположенными симметрично по краям.

Сама по себе фигура священника не удивляла. Раз есть религия, то есть и служители культа. Крест наводил на мысль о христианстве, только он был какой-то неправильный. Что-то Серега никак не мог вспомнить, использовались ли в его родном мире такие кресты, заключенные в круг. Что бы это могло значить?

Собравшись с мыслями, Серега нагло сообщил полному купчишке:

— Ну что, господин хороший, будем нажитое неправедным трудом добро экспроприировать, чтобы впредь трудовой народ обкрадывать неповадно было, спекулянт доморощенный.

Судя по удивленно вытянувшейся физиономии купца, с основами военного коммунизма он знаком не был. Труды классиков марксизма-ленинизма не читал. Вот что значит другой мир — другие термины.

— Деньги, говорю, гони, пока я еще добрый, — перевел с социалистического на русский Серега.

Теперь купец его понял. Трясущимися руками он залез за отворот кафтана и вытащил тугой кошель. Скорее всего, это жалкие крохи, которые с него отжать можно, но большего и не надо. Нельзя же совсем мужика по миру пускать. Негуманно это.

Кошель перекочевал в руки Одинцова. Взвесив его на ладони, Серега развязал тесемки и заглянул внутрь. Монет полно. Отлично.

— Приглядывай за ними. Только смотри, без самоуправства, — приказал он Кариму.

Одинцов направился к Смотрящему. Дело у Дорина подходило к концу. На одной из телег он собрал все, что могло пригодится: оружие, доспехи, одежду, деньги.

— Надо распределить амуницию поровну, седлать коней и уходить. Как бы кто не появился. Второй караван мы сейчас не сдюжим, — сказал Серега.

— Заканчиваем уже. Еще пять минут, и можно уходить. Переодеваться потом будем. Сейчас не до этого.

Среди трофеев Одинцов приметил четыре арбалета. Это не могло не радовать, теперь с голым задом на врага бежать не придется. Можно и издалека пострелять. Удобная штука.

— Что с ранеными? Какие потери?

— Шмеля ты и сам видел. Могул богу душу отдал. Да Глеб недалек от кончины. С такими дырами не живут. А ранеными Айра занимается.

Сергей обернулся. Айра суетилась возле последней повозки. Там она оборудовала походную санчасть. Из лекарств шиш с маслом, но раны перевязать труда не составит. Потом на привале можно будет народными методами полечиться, если, конечно, кто-нибудь из них силен в травках-муравках, мухоморах разных.

Одинцов обвел взглядом поле боя и увидел лежащего на земле Глеба. Он зажимал красными от крови руками живот. Лицо покрывали мелкие бисеринки пота. Дыхание как у загнанной лошади.

Серега подошел к нему, опустился на колени.

Ничего не сказал. А что тут скажешь? Соврать умирающему, что все будет хорошо и он выкарабкается? Что за чушь несусветная. Одинцова всегда раздражали эти эпизоды в голливудских картинах. Но там искусство, а тут война.

— Спасибо тебе, — смог только произнести Одинцов.

Глеб посмотрел на него глазами, полными боли, и вцепился одной рукой в Серегу.

— Моим передай, что я не хотел, — произнес из последних сил Глеб и кончился.

Лицо разгладилось, облагородилось. Серега отцепил руку, уложил на грудь и закрыл глаза.

«Спи спокойно, боевой товарищ. Не довелось тебя узнать при жизни получше, но уверен, ты был хорошим человеком. Только, видать, очень невезучим», — подумал Одинцов, поднимаясь с земли.

Жар и Хорст тем временем собрали всех коней, и гладиаторы под руководством Смотрящего грузили добычу, увязанную в тюки.

— А что с деревом? — спросил Серега.

— Там лежит. Решили не оттаскивать. Лесом уйдем, — ответил Дорин.

Разумно. Скоро разоренный караван обнаружат и отправят за грабителями погоню. Поваленное дерево хотя бы на время задержит их.

Наконец с приготовлениями было покончено. Своих мертвецов они решили оставить тут. Времени на похороны не было. Четырнадцать навьюченных лошадей прядали ушами и пофыркивали в ожидании всадников.

— По коням! — рявкнул Серега.

Сначала Одинцов помог Айре забраться на пегую лошадку, а потом и сам запрыгнул в седло.

— Не поминайте лихом, — попрощался он с купчишкой и его компанией.

Толстяк брезгливо поморщился. Полная дама никак не отреагировала. Кармелита разразилась отборным ругательством. Кто же она все-таки такая? Студентик яростно сверкал глазами. Смелости ему не хватало схватить копье, лежащее от него в десятке шагов, и попытаться отомстить обидчикам. Либо трус, либо слишком умный. Что он мог сделать одним копьем с злыми вооруженными мужиками. Героически погибнуть разве что. Священник, зажав крест в руке, с закрытыми глазами отчаянно молился.

— Тронулись! — приказал Серега.