Волчий Рубин

Гаэтано сидел в кабинете за столом, уронив голову на руки. Глухая тишина давила со всех сторон, но инквизитору до сих пор казалось, что в ушах звучит крик. А сквозь крики прорывается жизнерадостный, колокольчиковый смех и шёпот в ночи.

Когда Бьянка в очередной раз потеряла сознание, Гаэтано, тяжело вздохнув, приказал приготовить всё необходимое для пытки водой.

Ведьма забилась в безуспешной попытке высвободиться от впивающихся в руки и ноги верёвок, льющаяся в горло вода не давала вздохнуть. Когда поток воды прервался, раздался вопрос:

— С кем ты встречалась на шабашах? Назови имена.

Девушка хрипло дышала, пытаясь задержать краткий миг блаженства — поймать измученными лёгкими побольше затхлого, пахнущего факельным дымом и отчаянием, но всё равно такого сладкого воздуха. Заговорила она не сразу, так что это уже можно было расценить как отказ отвечать, но отец Гаэтано терпеливо ждал.

— Я не знаю их имён, любимый.

Инквизитор сжал виски руками и севшим голосом сказал:

— Продолжать.

Стражник швырнул безвольное тело Бьянки на каменный пол, скрипнули дверные петли, лязгнул тяжёлый засов. Девушка всё никак не могла отдышаться, время от времени заходилась в безостановочном кашле. «Боги, как же больно…» Боль благодатно устроилась в теле ведьмы, не собираясь покидать его: саднили следы от пут, там где верёвки содрали нежную кожу, стонали суставы, кололо в груди, из носа лениво текла густая кровяная струйка. На фоне темноты закрытых век маячило лицо Гаэтано, искажённое от невыносимого мучения. Таким она его не видела никогда, на допросе он старался выглядеть спокойно-бесстрастным, но Бьянка видела отчаяние, бившееся за глухими непроницаемыми стенами чёрных глаз.

Колдунья немного пришла в себя, когда запор на двери снова загромыхал. «Не так быстро! Я не могу снова!» — вскричало измученное тело. В камеру зашёл не охранник, а главный следователь. В голове Бьянки засуетились путающиеся мысли, она плохо понимала, что происходит. Как будто во сне вернулась та ночь, когда они с инквизитором впервые сказали друг другу слова любви.

— Зачем ты пришёл?

Мужчина опустился на пол рядом с ведьмой, помог ей сесть и устроиться поудобнее, опершись ему на плечо.

— Зачем, Гаэтано? Перед кем притворяться? Ты же ненавидишь меня! Еретичку! — голос Бьянки звенел от слёз.

— Я люблю тебя, Белоснежная.

Утверждение звучало невозможно, но девушка тут же прильнула теснее к инквизитору и тихо заплакала. Гаэтано осторожно гладил её рукой по плечам, покрывал лёгкими невесомыми поцелуями щёки, лоб, глаза.