Волчий тотем

Они вдвоём подошли к яме, где находился волчонок, Чень Чжэнь отодвинул камень, деревянную доску, щенок продолжал спать на овечьей шкуре и совсем не беспокоилась о том, что надо поесть. Но маленький волчонок уже сидел на дне ямы, подняв, голову, и, волнуясь, ждал, когда будут кормить. Как только яркий дневной свет осветил яму, волчонок сразу взбодрился и встал на задние лапы, попытался карабкаться по стенке наверх, но, забравшись на несколько сантиметров, он скатился вниз, на дно. Скатившись, снова встал и продолжил карабкаться, тратя силы, цеплялся коготками за стенку ямы. Земля на стенке ямы осыпалась, и он снова скатился кубарем на дно в тень, рассердившись, громко чихнул, как будто эта тень не дает ему забраться наверх.

Чжан Цзиюань тоже в первый раз увидел живого волчонка и был очень удивлён. Он захотел взять его в руки и получше рассмотреть.

— Пока лучше не трогай, посмотрим, сможет он вылезти или нет. Если сможет вылезти наверх, то мне придётся выкопать яму поглубже, — сказал Чень Чжэнь.

Волчонок скатился ещё два раза, больше не захотев лезть по прежнему месту, он начал ходить кругами по дну ямы и слушал, как будто придумывал способ. Сделав несколько кругов, он вдруг обнаружил щенка, тогда он быстро взабрался щенку на спину, после этого поднял нос вверх, наступил щенку на голову и снова стал карабкаться по стене. Земля, сыпавшаяся от его усилий, сыпалась на щенка, от этого щенок проснулся, охнул и встал, чтобы отряхнуть землю, и волчонок снова скатился вниз. Он сердито перевернулся и повернулся к щенку, оскалил зубы, попытался зарычать.

Чжан Цзиюань засмеялся:

— В этом маленьком зверьке уже с младенчества чувствуется волчий характер, да ещё, похоже, он очень умён!

Чень Чжэнь заметил, что прошло только два дня, а плёнка на глазах сильно истончала. И волчонок как будто бы уже мог смутно различать предметы перед глазами, что отражалось на его движениях. Чень Чжэнь раскрыл ладонь, повёл ею к востоку, и мордочка волчонка тоже повернулась на восток; ладонь к западу, волчонок тоже повернул голову на запад. Чтобы раздражать реакцию волчонка, Чень Чжэнь каждый раз медленно ему говорил: «Вол-чо-нок, вол-чо-нок, пора… есть, пора… есть». Волчонок поворачивал голову, поднимал уши, как кошка, и изо всех сил слушал, пугаясь и удивляясь.

Чжан Цзиюань усмехнулся:

— Я хочу посмотреть, остались ли у него впечатления от его прежней семьи.

После этого он сложил ладони в форме раковины, приложил ко рту и завыл, как волк: «у-у…оу, у-у…оу…». Волчонок вдруг нервно задрожал, как безумный, наступил на щенка и стал карабкаться по стене, свалился один раз, потом ещё раз, потом обиженно свернулся в клубок в самом углу ямы, как будто бы нашёл объятия мамы-волчицы. Оба товарища почувствовали, что сделали что-то жестокое, и решили не допускать, чтобы волчонок снова слышал звуки из мира волков.

— Я думаю, что этого маленького волчонка здесь будет трудно вырастить, к тому же здесь не пекинский зоопарк. Как наступает ночь, отовсюду слышен волчий вой, можно ли изменить волчью природу? Когда волчонок вырастет, он не может не ранить людей, и ты действительно должен быть осторожен, — сказал Чжан Цзиюань.

— Я никогда не собирался, выращивая волка, уничтожать его дикую природу. Если не будет дикой природы, то будет неинтересно. Я только хочу непосредственно соприкасаться, общаться с живым волком, узнавать волчий характер. Не зайдя в волчье логово, не достанешь волчонка. А достав волчонка, тем более не надо бояться, что волк укусит. Я больше всего боюсь, что пастухи не позволят мне держать волка, — возразил Чень Чжэнь.

Волчонок снова собрался с силами и полез на стенку, Чень Чжэнь взял его за шкирку и вытащил из ямы. Чжан Цзиюань обеими руками обхватил его, поднял перед глазами и внимательно осмотрел. Потом одной рукой тихонько погладил волчонка: сначала против шерсти, затем как обычно; когда он отпустил руку, то жёсткая шерсть волчонка снова вернулась на место.

— В мировой истории те восточные народы, которые смогли дойти с завоеваниями до Европы, были кочевыми, и те, кто сильнее всего потряс Запад, это были три поклоняющихся тотему волка степных кочевых племени — гунны, тюрки и монголы. Но пришедшие с ответным ударом на Восток западные народы тоже были потомками кочевых племён. Основатели Древнего Рима — это братья, вскормленные волчицей. Волчица вместе с Ромулом и Ремом выгравированы на гербе Рима. Последующие тевтоны, германцы и англосаксы были ещё более лихими, у сильных наций в жилах течёт волчья кровь. А китайцы со слабым характером очень хотят добавить и обогатить свою кровь этим диким мужественным нравом. Без волков мировая история была бы иной. Тот, кто не понимает волков, не поймёт дух и характер кочевых народов и тем более не поймёт разницу между кочевыми и крестьянско-землепашескими народами, — заметил Чень Чжэнь.