Волчьими тропами

— Представь, что станет с Дубрами, когда они узнают, что у князя Огневица есть. Они же Смагу поклоняются, а Огневицы — дочери его.

Я поежилась и села:

— Не хочется что-то мне это представлять.

— Зря, — воздохнула Ашша, — если бы могла, сама бы с удовольствием поехала.

— А кто тебе запрещает?

— Великий Полоз.

— Кто?

Ашша вытащила из-за пазухи свой оберег. Его я уже не раз видела - вырезанная из дерева свернутая клубком змея с короной на голове.

— Великий Полоз, — гордо сказала она, нежно поглаживая глубокие бороздки на дереве, — хранитель нашего рода. По зиме мы должны дома сидеть, странствия в снегах не наш удел.

— И… ты разговариваешь с деревяшкой? — я пыталась быть как можно деликатнее, но все равно получилось как-то нетактично.

— Великий Полоз не деревяшка, — возмутилась Ашша, — во времена молодости моей прабабушки его капище стояло у реки.

— Подожди-ка, а Белая Волчица?

— Хранитель оборотней. Нашу деревню защищает хранитель вожака. Получая силу от жертвоприношений, хранитель становится богом. Волчица стала нашей богиней еще при деде Свера. Она очень сильная.

— Вот так дела, — я была не удивлена, скорее шокирована. Сколько живу здесь, а еще столького не знаю.

— Ну так что, поедешь со Свером подать собирать?

— Поеду… наверное.

Ашшу мой ответ очень обрадовал, обняв за плечи, она радостно зашептала мне на ухо список того, что и в какой деревне я должна буду для нее купить.

— Запиши лучше, — грустно попросила ее, понимая, что все уж точно не запомню... Что там было в начале? Отрез ткани в Звятичах? Или оттуда ей нужны бусы?

— ‎Как скажешь, — легко согласилась Ашша, прижавшись щекой к моему виску и в блаженной расслабленности любуясь закатом. Минут пять я ей не мешала, но потом любопытство, все же, взяло свое:

— ‎Ашша, — позвала я осторожно.

— ‎Ммм?

— ‎А поля… зачем вы их засеиваете, если Свер в конце осени все равно подать собирает?

— ‎Зерно лишним не бывает, — зевнула она, — это у нас традиция после голодного года. На самом деле голодных было целых два года подряд, и выжить на то, что удалось собрать, получилось с трудом. К счастью в те времена выходцы подходили к нашим стенам не чаще раза в полгода, иначе едва ли пограничье выстояло бы. Тогда вожаком был Рвех. Мудрый был лис, сообразительный, он и решил возделывать поля… с тех пор и пошло.

Отпустила меня Ашша всего на секундочку, только для того, чтобы подняться на ноги, утягивая за собой вверх, а потом и в сторону деревни.

— Пошли, послезавтра Праздник Урожая, нужно решить, в чем ты на него отправишься.

Окончание сбора урожая и правда заканчивалось большлим праздником, что было и неудивительно – оборотни любили праздники.

Вот только в их понимании праздник без подношений Волчице — не праздник, а я уже как-то присутствовала при их ритуале и больше мне не хотелось.

Ашшу мои желания, конечно, не сильно волновали, а потому на Праздник Урожая я не только была обряжена в платье из красного, старательно прокрашенного льна (разумеется, не украшенного вышивкой), но и имела сомнительную честь красоваться в венке из кленовых листьев, темный багрянец которых был слегка разбавлен золотыми березовыми листочками и яркими гроздьями рябины.

Венок был красивым и удивительно хорошо смотрелся на распущенных волосах, да и платье на удивление ладно сидело на фигуре. Отражение в зеркале мне очень нравилось, не нравилось только то, что я, вся такая красивая, должна была стоять рядом со Свером во время проведения ритуала.

Красное платье, красные волосы и венок… тоже красный, и на фоне совершенно белого Свера, на рубахе которого даже обережный рисунок был вышит серой нитью и не бросался в глаза, я очень сильно выделялась.

Радовало только то, что в быстро сгущающихся сумерках мы со Свером рисковали поменяться местами. Это он скоро будет светиться в темноте, а я, быть может, и затеряюсь.

— Тебе очень идет, — шепнула растроганная Ашша, отдавая меня в руки своего вожака.

Торжественное шествие к капищу, во время которого я топала за левым плечом Свера, рядом с Берном, угнетало. Утешало лишь то, что к котлу, еще днем установленному перед идолом Белой Волчицы и обведенному высыпанным по кругу зерном, Свер пошел один. Оставив меня вместе со всеми у входа под охраной недружелюбных, деревянных стражей.

Костры, расставленные на своих законных местах в паре метров от черты капища, ярко горели, освещая Волчицу и много чего еще.

Народ медленно растянулся по кругу, привычно занимая свои места.

Знаем, видели, проходили. Я осталась стоять около левого, скалящегося в небо стража, рядом с Берном и Ашшей, незаметно вынырнувшей рядом со мной из темноты.

Ободряюще сжав мои пальцы, она улыбнулась, и кивнула на Свера, который дошел до зерна и встал на колено перед котлом.

На этот раз  никто не мычал, не бил себя в грудь и не проверял на прочность мои нервы своим неадекватно-вдохновленным видом.

Все стояли, в почтительном молчании ловя едва различимое, хриплое бормотание вожака.

Бормотал он недолго, я не успела даже толком замерзнуть и пожалеть, что не возмутилась, когда Свер велел мне идти босиком.