Волчина позорный

— Граждане, я из уголовного розыска, — крикнул Шура в толпу. — Этот человек подозревается в изнасиловании. Расходитесь. Я его забираю в милицию.

Народ расходился нехотя. Думали, что Скворцов в него всё же выстрелит.

— Убивать надо на месте таких сволочей! А вы их ещё кормить будете за счёт государства. — С сожалением крикнула одна женщина и минут через десять возле дома остался отец девушки, насильник и Малович.

— Паспорт при тебе? — спросил Жихарева Александр Павлович.

— Вот тут. — Мишка подбородком показал на внутренний карман пальто

— Мой тоже при мне, — показал паспорт Анатолий Петрович.

— Тогда поехали. И вы, товарищ Скворцов. Объяснительную напишете, — Малович повёл Жихарева, приподняв сзади наручники, от чего Мишку согнуло и он ввалился в заднюю дверь, которую Шура успел открыть, чтобы Жихарев головой стекло не вынес.

У Лысенко в кабинете сидела жена Скворцова.

— Значит так. Допрос подозреваемого мы проведем после вашего, Анатолий Петрович, заявления об изнасиловании вашей дочери Михаилом Жихаревым. Потом напишете объяснительную о том, что оружия и силы к задержанному подозреваемому применять не собирались, а ружьё держали в сторону Жихарева, чтобы он не сбежал до приезда милиции. Подозреваемого мы поместили в шестую камеру. Допросим и проведём экспертизу после вашего отъезда. По результатам расследования мы вас пригласим. Ну, и на суд пойдёте, само-собой.

Лысенко позвонил дежурному и конвоир привёл Михаила Жихарева.

— Сейчас эксперт придет. В соседней комнате сдашь ему сперму на анализ, — Лысенко взял бумагу и написал сверху «Протокол допроса Жихарева Михаила»

— Семёновича, — подсказал задержанный. — Тысяча девятьсот пятидесятого года рождения, прописан по адресу Джамбула, тридцать два, квартира сорок восемь. Имею судимость по малолетке. Статья девяносто третья. Нанесение тяжких телесных.

— Рецидивист, — засмеялся Шура. — Знает, что говорить при допросе.

— Да я в детской колонии сидел один всего раз. Четырнадцать лет было. Какой рецидивист с меня? Дурак из меня тогда не выветрился ещё. Я учителя порезал перочинным. Ноги, руки. А чё он мне всё время двойки лепил? Другие же учителя трояки ставили и ничего…

Вошел эксперт и Жихарева увел.

— Ну и что твой убийца-аферист? — глянул на Шуру командир.

— Ищу почти месяц. Но, по-моему, девятнадцатого возьму его. Он своей новой жертве на ворованные деньги платья шьёт в «люксе» индпошива. Потом их планирует стырить вместе с деньгами да рыжьём.

— Ну, давай, лови, — Лысенко махнул рукой. — Иди, Шура. Задержание этого Жихарева на тебя запишем сами. Или хочешь результатов экспертизы дождаться?

— Я хочу сначала отпустить Анатолия Петровича. — Сказал Малович. — Мы имеем право без суда назначить ему штраф. Пятьдесят рублей за крайне неправильное содержание зарегистрированного оружия и мелкое хулиганство.

— Я заплачу хоть сейчас, — обрадовался исходу Скворцов. Куда деньги перечислить?

— Вот на этот счёт отправьте сейчас и принесите мне квитанцию. Как раз экспертиза Жихарева будет готова. Почта — напротив милиции.

Через полчаса все, кроме отца Тани, снова встретились. Эксперт написал документ, что анализ показал полное совпадение семенного материала, снятого с белья пострадавшей и взятого у подозреваемого.

— На фига ты себе, Жихарев, подцепил сто первую статью? От десяти до пятнадцати лет отсидки, — Малович грустно смотрел на Мишку. — Не дают тебе девки? Плохо, значит, просишь. А насильничать — мерзко. Последнее дело вообще. Тебе на зоне жить будет туго. Уголовники вас, насильников, терпеть не могут. Будешь в шнырях весь срок ходить. Да и «опустят» тебя сразу, чтоб место своё понял в мужском мире.

— Я с ней дружить хотел. И добровольно… это самое… А она упиралась, дура.

Мама Тани заплакала и вышла. Отца не было. Штраф платил. А то бы точно успел в зубы дать Мишке.

— Ну, теперь я пошел, — Малович надел шапку, помахал всем рукой и вышел.

— Спасибо вам большое. — Танина мама стояла в коридоре и стирала слёзы со щёк.

— Жизнь продолжается. Дочь успокоится через неделю. И пусть будет осторожнее. Скромнее одевается и избегает пьяных вечеринок. У них сейчас это модно. Они ж взрослые. Всем по двадцать, — Шура приобнял женщину и спустился во двор к машине. День заканчивался и до примерки платьев в «люксе» оставалось долгих два дня и две ночи.

У времени один недостаток. Оно, бывает, тянется как добротный липкий мёд из банки. Медленно, тонкой непрерывной струйкой и, кажется, никогда из банки в чашку не выльется. А тебе хочется побыстрее эту операцию проделать и начать пить чай, черпая из чашки мёд для вкуса и пользы. И тот же самый недостаток у времени, но если с другого конца на него глядеть. Время молнией мелькает и канет в небытие когда ты на первом свидании не желаешь расставаться с девушкой. Буквально через долю секунды она сообщает, что ей пора домой, иначе с мамой будет напряженка. А глянешь на часы — свидание началось с утра, а скоро полночь. Парадокс. Единый, кстати, для всех. Не только пьющих чай с мёдом и влюблённых.