Волчица

— Хватит бубнить. Мне ни …рена не слышно! — Ленайна пыталась понять получше про жизнь большой панды: чёрно-бело-полосатого кругленького существа размером с баскетбольный мяч, вниз спиной висевшего на тонком хлыстообразном побеге какого-то куста, и что-то вяло пережёвывающего. Жвачку?

— Чего ты там слушаешь? — возмутилась Линда, — Ну-ка, вот я ему сейчас печенек!..

Она действительно просунула руку сквозь ячейки сетки (Не сплели ещё такой сетки, сквозь которую рука танкистки не прошла бы, словно разогретый нож через масло!) и посыпала раскрошившихся печенек прямо на животик крохи.

Эффект поразил всех!

Малыш… Заплакал!

Ротик искривился в обиде, крупные слёзы буквально градом покатились из обведённых, словно кругами из тонкой белой шёрсткой, глазниц, и существо нежно и тоненько заблеяло! Словно от обиды за то, что ему испачкали шикарный наряд!

Линда открыла рот, но сказать ничего не смогла. И сама подозрительно часто заморгала. Миша почесал в затылке. Ленайна ткнула кнопку вызова персонала.

Как по мановению волшебной палочки из домика в глубине вольера возникла девушка, сразу подбежавшая к малышу, и нежно отцепила его крохотные лапки от ветки. После чего сдула с него крошки и кусочки лакомства.

Затем, уже с питомцем на руках, укоризненно повернулась к троице:

— Пожалуйста! Больше не пытайтесь его кормить печеньями! Панды едят только листья бамбука — да и то, не каждого, а только определённого вида! А от чуждой пищи он может даже умереть!

Сообщённое настолько шокировало Мишу и Линду, что они так и не смогли закрыть рты. Пришлось отдуваться Ленайне:

— Извините нас пожалуйста. Такого, разумеется, не повторится. Надеемся, мы не успели ему сильно навредить? Он… В порядке?

— Разумеется! Разумеется. А насчёт того, что он как бы плачет… Извините уже вы. Это он так играет. На публику. Просто он сейчас остался один, и он так… Пытается вызвать к себе сочувствие! — и, уже к малышу. — Ах ты, хулиган бессовестный! Опять изображал оскорблённого и обиженного беззащитного медвежонка?!

— Чёрт!.. — вырвалось у Миши, — У него классно получается. Даже я купился!..

«Оскорблённый медвежонок» со вполне счастливой улыбкой до ушей теперь нежился в тёплых заботливых ладонях, довольно щурясь, когда тонкий пальчик почёсывал его шелковистое брюшко.

— А можно мне… тоже подержать его? — Линда так и подалась к сетке.

— Простите, нет. Ко мне он привыкал два года! Он меня чует. По запаху. А вас — испугается. Снова плакать начнёт. Вот, видите? Он у нас — умненький!

Малыш действительно с опасением косил на приблизившуюся Линду чёрным глазком. Даже «улыбаться» перестал. Линда обиженно отошла. Ленайна сказала:

— Благодарим за интересный рассказ. И показ. Он у вас симпатичный. И ручной. Надеюсь, мы не нанесли ему вреда.

— Нет-нет, всё в порядке. Сейчас я пойду приведу его в порядок, почищу, поиграю с ним, и снова посажу на ветку. Спасибо, что посетили наш Зоопарк. До свиданья. — девушка двинулась к домику, что-то нежно воркуя на ходу.

— Мне мишка понравился. — прокомментировал Миша, когда за ними закрылась дверь служебного домика, — Очень… Милый. Хоть и капризный. А ещё — прирождённый артист. Ему бы в визиофильмах играть.

— Да, артист… И капризный. Но всё равно. Ленайна! Я хочу такого!

Ленайна, чего-то такого и ждавшая, (Ещё бы! Чуяла же и эмоции и мысли напарницы!) тяжко вздохнула. Потом, уже спокойней, сказала:

— Я так понимаю, ты хочешь завести такого питомца только для того, чтобы когда нас грохнут, всё наше бабло досталось ему? Или — зоопарку?

Линда долго молчала. Потом плечи опустились. В голосе послышались рыдания:

— Нет! Нет, я не этого хотела!.. Какая ты грубая. Жестокая! Да, я и без тебя знаю, что рано или поздно нас всё равно убьют! Но… я… Нет, я не хочу умирать! — Ленайну резануло по сердцу, когда она увидала, что сквозь пальцы, закрывшие лицо, пробиваются блестяще-мокрые ручейки.

— Дурёха старая! — Ленайна поторопилась обнять Линду за вздрагивающие плечики. — Никто, конечно, умирать не хочет! Но ты всё-таки подумай: вот заведём мы такую зверушку, вот даже накормим её чёртовыми бамбуковыми листьями… А когда нас — не дай Бог! — за…ят — кто о ней позаботится? Значит — снова в зоопарк?! А если она к нам успеет привыкнуть? Будет, значит, тосковать! Не жалко так расстраивать малыша?!..

Осторожно к ним подобрался Миша — неуклюжий, словно давешний медведь, он, сочувственно сопя, обнял их обеих, прижав к могучей груди. Проворчал:

— Ну хватит, хватит! Вон — девушка снова тащит вам эту хреновину!

Ленайна развернулась. А ведь верно: девушка «снова тащит им эту хреновину»!

— Здравствуйте ещё раз! Я… Я увидела, как вы расстроились — вот! Попробуйте хоть погладить! Он хороший. Смирный. Не укусит!

Линда осторожно высвободилась из объятий Ленайны и Миши, и, даже не утерев слёз, медленно просунула руку… Мишка сидел спокойно. Хоть и косился.

— И правда… Мягонький… Какой хорошка! Жаль, что мне нельзя такого.