Волчица

— Да уж. По части сокрушить чего — нам равных нет. — это не было бравадой. Только констатацией факта, — Но что делать конкретно завтра здесь, я знаю точно!

* * *

Сквозь окна мэрии виднелась грозовая туча: похоже, настала пора поливать «особую северную». Ленайна не стала ничего выяснять у дежурного: сразу повела маленькое воинство, выстроившееся как всегда клином, мимо него наверх — в Приёмную.

Секретарша — сухопарая, со впалыми, словно у настоящей старой клячи, щеками, жёлчная на вид дама лет шестидесяти, подняла голову от компа:

— Господин мэр занят. Если у вас дело, пожалуйста, запишитесь на приём.

— Ага. Сейчас запишемся. Лучше сразу вызови охрану, женщина!

Ленайна открыла первые двери тамбура, отделявшими кабинет важного Чиновника от Приёмной, обеими руками потянув их на себя. Внутренние открылись под ударом кованного каблука.

Мэр, невзрачный, словно давешний Паттерсон, мужчина лет семидесяти, даже подпрыгнул: похоже, просто дремал над каким-то документом, лежащим перед ним на столешнице монументального стола размером с полфутбольного поля. Да что ж у них, местных Боссов, мания величия, что ли?!

Ленайна прошла вперёд, Миша и Линда, войдя, остались у дверей: встречать.

Ленайна сразу подошла к креслу мужчины, и, оттолкнувшись от его подлокотника сапожком, расселась прямо перед хозяином кабинета, опустив зад на тот самый документ:

— Привет. Давай подождём твою охрану.

Её долго ждать не пришлось: два амбала, воображающих себя крутыми качками-каратистами, вбежали почти вместе.

Первым занялся Миша: посторонившись, он, вроде, небрежно повёл рукой, и голова вбежавшего, встретившаяся с ней, откинулась назад, а ноги, продолжавшие по инерции нести крупное тело их обладателя вперёд, взлетели к потолку. Раздался грохот, ничуть не заглушённый даже ковром: таз мужчины встретился с паркетным полом.

Линда работала как всегда: просто и эффективно. Удар левой под рёбра надолго лишил охранника в голубой рубахе и чёрных штанах возможности не то, что действовать — а и дышать. Качок согнулся в три погибели, лицо посинело. Миша, демонстративно тяжко вздохнув, вышвырнул оба тела из кабинета, и прикрыл дверь.

Ленайна не оглядывалась: прекрасно слышала всё, что происходило за спиной, а кое-что и видела внутренним взором — словно бы глазами Линды.

Мэр, опасливо взиравший на «шоу», чуть выставив голову из-за туловища Ленайны, перевёл наконец взгляд на её лицо. Ничего хорошего для себя он там не увидел:

— Мы — экипаж танка. Я — майор Мейстнер. Это — капитан Мейстнер, — Линда вежливо кивнула, — и старший капрал Павлов. Скажи своей тощей селёдке, чтоб не вздумала вызывать полицию — иначе ваш городишко останется без неё… Мы ребята нервные: чуть что не по нам — сразу начинаем стрелять! И, что самое главное, Флотское Руководство всё спишет нам… На «состояние аффекта»! И Особый Статус. И ничего не сделает.

Ну так вот, чтобы не доводить нас до этого состояния… — она кивнула на селектор.

Мужчина осторожно протянул руку, щёлкнул тумблером. (Надо же! У них тут ещё действовала система, признанная устаревшей восемь веков назад!):

— Мисс Гендерссон. Будьте добры, отмените вызов полицейского наряда. И проследите, чтобы нам никто не мешал. — а молодец. Голос практически не дрожал. И никаких лишних слов или действий.

Смотри-ка: мужчина, похоже, не зря занимает своё место. Умён, крепкие нервы. Значит, договориться возможно! И договориться — мирно.

— Отлично. — она расслабленно чуть откинулась, положив левую кисть себе на колено, а правый локоть — на ляжку чуть приподнятой ноги, опиравшейся на подлокотник его кресла, — Нас, как представителей Флота, интересует в первую очередь повышение производительности труда в твоём городе и районе, и физическое здоровье вверенных тебе людей. В связи с этим — первый вопрос.

Кто ввёл одиннадцатичасовой рабочий день?

— Я. — он кивнул, — Сверху спустили такое распоряжение, я и ввёл.

— А ты не задумывался, к каким последствиям это может привести? — она нахмурила брови. Мужчина, глядящий ей прямо в глаза, не испугался и этого:

— Задумывался. Что упадёт производительность труда. Упадёт из-за накапливающейся хронической усталости. И ещё — будет больше… Болезней.

— И почему же ты не протестовал?

— Я протестовал. Минуту… — он полез в ящик стола, для чего ему пришлось просто отодвинуть рукой одну из ног Ленайны. Наощупь порылся, вынул какую-то папку… Боже, бюрократ! Все документы хранит в печатном виде! — Вот.

Ленайна открыла, мгновенно зафиксировала взглядом первый лист… Перевернула. Перевернула.

— Вижу тут только запросы, рапорты и данные статистики. И — что?

— Посмотрите в самый конец!

Чёрт возьми! Текст последнего рапорта читался, как слезливый дамский роман.

Чиновник буквально умолял вернуть положение к тому, что было раньше, опираясь на те самые чёртовы статистические данные: об ухудшении общего показателя здоровья, о падении производительности, и повысившейся смертности. О!