Волчица

Ее не привязали. Она лежала на кушетке, или нарах – как назвать это сооружение, она не знала. Одежды тоже не дали – как была голой, так и осталась без единой нитки. И это ей было понятно – почему так, а не иначе. Врагам выгодно вывести ее из равновесия, сделать беззащитной, испуганной. А что может быть беззащитнее, испуганнее обнаженной женщины? К тому же, это резко ограничивает возможность побега – попробуй-ка, сбеги, когда на тебе ничего нет, даже трусов! Только представить – в людном месте по улице бежит голая женщина! Не затеряешься в толпе, точно.

Впрочем, Настя и так не смогла бы затеряться в толпе, даже если бы захотела. При ее-то росте и внешности. Слишком уж она отличалась от аборигенов. Здешние люди чем-то напоминали японцев, какими их представляет весь мир – смуглые, небольшого роста, шумные и подвижные. Только глаза не раскосые, есть в них эдакие индейские черты.

На столе стоял самый обычный поднос, на подносе – кувшин, вроде как глиняный, рядом с ним глиняная же кружка с мелкими выщерблинами по краям, кусок лепешки – довольно-таки большой, половинка лепехи, и две глубокие чашки с неизвестным содержимым.

У Насти вдруг заурчал желудок, и она вспомнила, что очень давно не ела. Последний раз это было еще в прошлой жизни…

В одной из чашек обнаружилась густая похлебка, в которой плавали кусочки неизвестного мяса. Настя вдруг с опаской подумала о том, что эти типы могут оказаться каннибалами. Прибили какого-нибудь раба, да и покрошили в похлебку остальным узникам! Настя где-то читала, что так делали селяне. Нет, не с рабами – с домашней птицей. Сдохла, к примеру, утка – нарубят ее и покрошат остальным обитателям птичника. И «отряд не заметил потери бойца». Но тут же отмела эту мысль. Мясо было похоже на баранину, Настя разбиралась в кулинарии – мама очень недурно готовила. Все-таки провинциалка, а там девушек до сих пор учат тому, что необходимо для ведения домашнего хозяйства. Это не потомственные питерские интеллигенты с их английскими манерами и отвратной овсянкой.

Вторая миска была с кашей – что-то вроде риса, в котором опять же торчали кусочки мяса. Много мяса, густая каша. Похоже, что Настю решили как следует откормить. Насколько она знала, в средневековье любили женщин с широкими задами и огромными сиськами )хотя возможно она и ошибалась, и данное правило годилось только для простолюдинок). Это считалось очень красиво, что и понятно: женщина с широкими бедрами легко и много родит, а здоровенная грудь позволит как следует выкормить свое потомство.

К женщине относились как к инкубатору. А еще – как к средоточию порока, и пособнице Дьявола. Настя очень надеялась, что здесь нет инквизиции, сжигающей ведьм на кострах. Ей не климатило превращаться в обугленную тушку под радостные вопли пьяной толпы. Брр…ее даже передернуло от страха и отвращения.

Еда была еще теплой, но несмотря на скручивающее желудок чувство голода, Настя довольно долго раздумывала, стоит ли ей это есть. Вдруг они что-то подсыпали в еду? Превратят в улыбающийся, радостный овощ, с готовый обслужить толпу грязных мужиков… От этих тварей можно ожидать чего угодно. Опять же – поедание пищи в этом доме не будет ли символическим знаком того, что Настя покорилась своим пленителям? С другой стороны, если она не будет есть, то ослабеет и не сможет бежать, когда представится случай. Да и вообще может умереть от голода, а оно ей надо? В общем, Настя взяла деревянную ложку, лежащую там же, на подносе, брезгливо осмотрела ее со всех сторон, подозревая в антисанитарии, и начала есть, сдерживая себя от того, чтобы не наброситься на еду диким зверем, давясь и захлебываясь варевом. Настолько она проголодалась.

Как там сказано у Пушкина?

Не стану есть, не буду слушать,

Умру среди твоих садов!»

Подумала — исталакушать.

В кувшине обнаружилось что-то вроде компота – холодного и кислого.

Настя съела суп, кашу есть не стала. Во-первых, девушка привыкла ограничивать себе в еде – чтобы держаться в форме.

Во-вторых, кто знает, может это вся еда на день? И вечером нечего будет есть?

Поела, и тут же испытала естественную потребность…да так активно испытала, что едва успела добежать до отверстия, в котором слышалось журчание воды. Рядом с отверстием стоял кувшин с водой, и Настя знала, для чего он нужен. Ничего нового – мусульмане всего мира это делают – там, где нет более цивилизованных способов заниматься собственной интимной гигиеной.

Все! Теперь можно отдохнуть и как следует подумать – что делать. Все это время Насте даже некогда было задуматься – вначале она была ошеломлена своим попаданием. Потом – коварным, подлым захватом, и последующими после него действиями этих мерзких людей.

Ее передернуло, когда она вспомнила пальцы толстяка, раздвигающего ее киску, и хуже того – толстый, мерзкий, грязный палец, который грубо и больно проник ей в зад. Брр…