Волчица

Дальнейшие события развивались стремительно. Перебранка между отцом и сыном набирала обороты. Я уже не рада была, что стала ее причиной, испортила завтрак всем. Но стыдно мне было не перед Артемом Давыдовичем, который уже орал во весь голос, не обращая внимания на жену, что пыталась хоть как-то его образумить. Неловко становилось перед его сыном, который даже в гневе выглядел утонченным, разве что с более резкими чертами лица.

Из перебранки я поняла, что сын уже давно не доволен методами отца вести дела. Получалось, что тот не гнушался ничем. Подлость и подстава были привычным делом. Артем же Давыдович орал, что только благодаря его деловой хватке, все они живут припеваючи.

Я активно размышляла, как можно покинуть гостиную, чтобы не становиться и дальше свидетелем семейной ссоры. Но возле двери застыл Николай с каменным выражением лица, и пройти мимо него незамеченной вряд ли смогу. А потом я и вовсе выпала из реальности, когда на месте Павла появился здоровый бурый волк. Его жена тоже превратилась в черную с пегими пятнами волчицу. Артем Давыдович вскочил из-за стола и отбежал к стене, теснимый волками. Но почти сразу же между ними выскочила волчица, в которой я невольно узнала Викторию.

Во все глаза я смотрела, как вжался в стенку Артем Давыдович, как рычат друг на друга волчица и волчья пара, и отчаянно пыталась проснуться. Все, что видела сейчас, не могло происходить на самом деле. Взглядом искала поддержки у Николая, но тот оставался спокоен, как железобетонный столб.

— Вон отсюда! — заорал Артем Давыдович так, что хрустальная люстра жалобно звякнула. — Сколько раз просил не оборачиваться в доме! Идиоты! — процедил он сквозь зубы.

Волки уже ушли, а я все продолжала пребывать в прострации. Хозяину хватило каких-то нескольких минут, чтобы прийти в себя.

— Приглашаю тебя в мой кабинет, — так сурово, что в любой бы другой момент я испугалась, но только не сейчас, проговорил Артем Давыдович. — Продолжим беседу там.

Глава 7

Сопровождал нас, как всегда, молчаливый Николай. Слава богу, агрессия его по отношению ко мне сошла на нет. Он не пытался грубить или подталкивать меня в спину. Мне даже показалось, что заслужила толику уважения в глазах этого не самого умного детины.

Сама я пока плохо соображала, куда иду и зачем. Перед глазами все еще стояли волки. То, что это оборотни, вообще в голове не укладывалось.

Когда мы вошли в кабинет и Николай плотно прикрыл дверь, оставшись снаружи, я рискнула заговорить первой просто потому, что не могла и дальше молчать.

— Скажите, а это… там… были оборотни?

Артем Давыдович раздраженно взглянул на меня и скривился.

— А ты решила, что плюшевые игрушки?

Он распахнул бар и плеснул в два бокала янтарной жидкости. Один подал мне со словами:

— Пей. После такого спектакля трезвая голова — наказание.

Спорить не стала, испытывая потребность расслабиться, снять напряжение. Одним глотком выпила обжигающую жидкость, чувствуя, как по внутренностям растекается тепло. Артем Давыдович последовал моему примеру, а потом снова плеснул в бокалы.

— И это пей для закрепления результата, — без тени улыбки произнес он. Я даже подумала, что если не выпью, заставит силой.

После второй порции коньяка значительно полегчало. Я даже позволила себе принять расслабленную позу в кресле, куда меня вежливо пригласил похититель.

— Что ты думаешь об этом? — выдвинул он ящик стола, достал из него картину и положил передо мной.

С ответом не торопилась, рассматривая отличную копию картины Шишкина «Утро в сосновом лесу».

— Хорошая работа, — вынесла я вердикт. — И художника, и реставратора.

Артем Давыдович довольно хмыкнул. Как и на меня, коньяк на него подействовал благотворно.

— Сможешь так?

— В смысле, подделать оригинал? — уточнила я.

— Да. Сделать точную копию.

— Смогла бы, но ни за что не стала бы делать, — уверенно ответила я.

Объяснять ему, что в художественной среде писать копии с известных картин — значит расписываться в собственной слабости, что авторская гордость у нас даже сильнее развита, чем у тех же писателей, не собиралась. Люди, которые к искусству близки только как созерцатели, никогда не поймут душу художника.

— Жаль, — протянул Артем Давыдович, задумчиво разглядывая меня. — Именно эту работу я хотел предложить тебе.

— И что теперь? Вы меня убьете? — с вызовом спросила я. Не иначе как пары коньяка придавали храбрости.

— Окстись! — рассмеялся он. — Предложу работу другому художнику.

— Так значит, не из-за этого вы меня похитили?

— Я должен кое-что тебе рассказать… — Артем Давыдович плеснул себе еще коньяка и расположился в соседнем кресле. — История эта берет начало в восемнадцатом веке, когда мой предок случайно забрел в поселение оборотней и стал одним из них…

Начало мне не понравилось, наверное, оттого, что в глубине души теплилась надежда, что то, свидетелем чего стала в столовой, был розыгрыш, подготовленный мастером спецэффектов. И чем дальше я слушала рассказ Артема Давыдовича, тем более нереальным и сказочным он мне казался.