Волчица для императора чудовищ (СИ)

После супов с множеством приправ, с нежнейшим мясом и разнообразием овощей, от бульона меня едва ли не воротило, и мне было стыдно за то, что я ем еду, которой питалась всю жизнь, при этом стараясь не морщиться от отвращения.

- Томас сказал, что ты напала на него и предала нас, освободив вражеского пленника, - обронил брат, внимательно наблюдая за мной. – Не ешь стоя.

Я прошла и села на шкуру.

- Он нашёл соперника себе не по размеру, Карен, - отставив миску с похлёбкой, которую не сумела доесть, сказала я. – Там была девчонка младше меня, тощая, хрупкая и уж точно не воюющая с нами на поле боя. Я поступила так, как было правильно: подкинула её в их лагерь. Как видишь, я оказалась права и не привела за собой войска, которые могли вполне прибыть и перебить нас всех.

Карен молча смотрел на меня, перевёл взгляд на миску. Он не был ласков, редко произносил слова любви и отличался умением говорить лишь самое необходимое, но чего у него было не отнять, так это внимательности.

- Ты вольна поступать так, как считаешь нужным, - заключил старший брат. – Но было лучше посоветоваться со мной.

Позже я выяснила, что Карен, как я и ожидала, наказал Томаса и остальных за несогласованное с вожаком нападение. Ночью, ворочаясь на шкуре, чувствуя мороз со всех сторон, не в силах заснуть, я размышляла о том, что могла бы сказать брату всю правду. Ведь у меня, в общей сумме, было всего девять недель на то, чтобы подготовить стаю к переходу на сторону тех, с кем мы сейчас сражаемся. Но… язык не повернулся. Карен доверял мне безоговорочно, и то, что я совершила, наверное, всё же можно было назвать предательством. Я и сама чувствовала себя предательницей, когда утром, так и не заснув, пошла колоть дрова и поняла, что хочу вернуться назад, в империю Талера, к Рафаэлю с его занятиями, к тому великолепному и опасному кусочку мира, что мне приоткрылся.

***

Я тот прекрасный сон

И чудный разговор

В сердце своём

Для тебя берегу.

Друг мой,

Я с тобой,

И в эту ночь

Ты мне позволь помочь.

Открой мечты свои

И сладко ты усни.

Я сон твой надёжно сберегу.

Ты дочь моя,

И я люблю тебя.

И ты моя

Звезда.

- Красиво, - сказала я лишь тогда, когда прошло уже больше нескольких минут, а Арлана не продолжила песню. Стоявшая на балконе покоев Рафаэля девушка резко обернулась и, увидев меня, устремилась ко мне быстрее стрелы, чтобы обвить руками шею.

- Кароль! – щека её была влажной: она плакала. – Ты пришла!

- Конечно, у меня же договор с твоим братом, забыла? – наверное, эти слова не слишком подходили для ответа плачущей девчонке, но как-то сами сорвались с губ. Она отстранилась.

- Да, но… На балу будет Тиберий, - она мрачно посмотрела на звёзды и полумесяц, заливающие сад за пределами дворцовых стен молочным сиянием. – В течение этой недели Рафаэлю так и не удалось убедить Рига расторгнуть помолвку. Но он обещал не прекращать попыток. Или я оттопчу ему все ноги!

Она уже была одета в бальную одежду: её чёрное платье, на ощупь кажется, из нескольких слоёв газа, казалось тем красивее, что кожа у неё была белоснежной, а собранные в высокую причёску волосы ярко-рыжими.

- Идём, мы только тебя и ждали, - она передала меня знакомой служанке в купальню, сама скрывшись за дверью гардеробной.

Когда молчаливая девушка начала помогать мне раздеваться, я повесила портальный ключ, врученный мне Рафаэлем неделю назад, чтобы перемещаться между лагерем и дворцом, себе на шею. До этого я сжимала его в руке даже в портальном зале, где в нём уже не нуждалась. В покоях Рафаэля же я заслушалась пением Арланы: её нежный голосок, принадлежащий совсем юной девушке, пел колыбельную, и слова и мелодия заворожили меня, закружили в пляске слов и звуков. Сколь много в мире было красивого! И почему люди, что способны петь, писать, танцевать, творить, вместо этого желают воевать?

Когда меня искупали и выпустили из купальни, благоухающую, как роза в садах господ, в гардеробную, Арлана находилась на небольшом твёрдом диванчике, предназначенном для того, чтобы сидеть, пока тебя обувают, поправляла на руке кольцо с бриллиантом и задумчиво теребила чёрную тканевую маску с маленькими драгоценными камушками того же цвета. Увидев меня, она улыбнулась, словно и не терзала душу себе и мне нежной песней полчаса назад, и подскочила к подготовленному платью на манекене.

- В этом с тобой никто не сравнится, - гордо заключила принцесса, и я подумала, что, вероятно, она сама приложила руку к выбору наряда, заинтересованная в освобождении брата от проклятия.

Я не представляла себя в чём-то, настолько красивом. Мне, простолюдинке, предстоит весь вечер проходить в произведении мастеров. У платья была телесного цвета ткань, расшитая плотными голубыми и серебряными нитями, образующими узоры вроде переплетения ветвей и корней. Один рукав был полностью телесным, к нему сверху крепился голубой газ, что от рукава струился за спину, обвивал талию и с двух сторон спускался по расшитой юбке.