Волчица и пряности. Город противостояния. Книга 2 из 2 (ЛП)

Юный продавец поднес несколько образцов. Каждая ниточка была длиной всего лишь с его ладонь, но они были так дороги, что, если бы их сдуло и они потерялись, малец дня на три остался бы без еды и платы.

Красить вещи в желтый цвет могла лишь одна специя из страны Саффрон. Лежала эта страна за семью морями, на реке, текущей в рай. Желтый цвет, как считают, символизирует золото. Ценная краска делает ценной и покрашенную вещь; богатые приобретают такие товары не скупясь, и потому цена на них высока.

Коул, почувствовав, куда идет разговор, нервно дернул Лоуренса за рукав.

– Г-господин Лоуренс!

– Хмм?

Лоуренс улыбнулся и повернулся к Коулу; тут же вновь прозвенел голос юного подмастерья, стремящегося удержать внимание покупателя.

– Господин, господин! Еще разок взгляните, прошу! Видите этот цвет – он будет ярок даже рядом с золотой монетой! Это наш лучший товар… что скажете?

Лоуренс кивнул и тут же заметил, как портной в глубине лавки отложил работу и покосился в их сторону. Его не волновало, удастся ли юнцу действительно продать нить, – он хотел оценить искусство своего ученика.

На мгновение взгляды портного и Лоуренса встретились; портной улыбнулся и помахал рукой. Лоуренс ответил кивком и вновь повернулся к мальчику.

– Она поистине очаровательна… яркая, как золото.

– О да, конечно! Так значит –

– Однако тебе не кажется, что для этой куртки она чересчуряркая? Не будут ли швы слишком заметны?

Деловая улыбка мальчика застыла; Лоуренс услышал, как портной вздохнул.

– Боюсь, мне поможет лишь серая нить, которая, как ни печально, стоит дешевле всего.

Ответить подмастерью было нечего – он мог лишь проводить взглядом уплывающую награду от продажи золотой нити. В разговор наконец вмешался портной.

– Какую длину желаешь?

С этими словами портной отвесил ученику хороший подзатыльник. Пытаясь продать что-либо прожженному торговцу, нужно было быть таким же прожженным, если надеешься выручить хорошие деньги. Похоже, портной намеревался вбить этот урок в голову своему подмастерью.

– Сколько я смогу купить за три серебряка?

– Хмм… пять витков вокруг этой катушки. Однако, быть может, желаешь синюю нить? Краска в последнее время в изобилии, и цены на синюю нить изрядно упали.

– Ты смотри… похоже, самое время вложить деньги. Уверен, ты выручишь целое состояние, когда цены вновь поднимутся.

Продавец улыбнулся – похоже, он предчувствовал неудачу заранее.

– Что ж, видимо, придется довольствоваться серой нитью на три серебряных монеты.

Он достал катушку с серой нитью и отмерил требуемое.

Лоуренс и Коул медленным шагом возвращались к себе на постоялый двор. Они шли вдоль реки и глядели на город. Коул держался в двух шагах позади Лоуренса, сжимая в руках маленький мешочек с нитью; вид у него был невеселый.

– Что такое?

Коул посмотрел взглядом побитой собаки. Конечно, он был достаточно умен, чтобы понимать, что его только что разыграли. Однако он был более искренен, чем Лоуренс ожидал.

– Что, так обидно?

– Ну… в общем, нет…

Мальчик отвел глаза, точно искал, куда сбежать. Лоуренс подивился про себя, не слишком ли он привык путешествовать вместе с некоей коварной волчицей.

– Однако Хоро над тобой еще более жестоко потешается, – сказал Лоуренс, хотя ему и было стыдно, что он вообще оправдывается. Коул, похоже, повспоминал что-то, потом смущенно кивнул.

– Да.

– Она и мной командует без тени стыда. Я не бог, я всего лишь торговец. А она как будто не знает, что такое милосердие.

Лоуренс по-прежнему не отплатил Коулу за целебную мазь, тем более за решение загадки с монетами. Он хотел вознаградить мальчика. Но две трети торговцев в подобных ситуациях держат рот на замке… лишь треть напоминает продавцу, что тот забыл взять деньги. Лоуренс мучительно выбирал, к какой части принадлежит он сам, но в конце концов решил быть честным.

– Конечно, даже если бы я ей это высказал, она все равно бы путешествовала с нами.

Коул улыбнулся. Лоуренс прекрасно понимал, за что Хоро его любит.

– Но знаешь – хоть я и не бог, я ничего не имею против такого обращения.

– Э?

– Если бы я ненавидел ее себялюбие и капризы или решил бы, что она слишком жадная, я не стал бы с ней путешествовать.

Коул крепче вцепился в мешочек, и его улыбка стала шире.

– Ты будущий служитель Церкви… так что, если ты не будешь у меня ничего просить, то хотя бы позволь мне исповедаться иногда, заодно сам попрактикуешься.

– Что?

– Хочу сказать, что недавно я вел себя не очень достойно.

Лоуренс отвел взгляд от Коула и засомневался, продолжать ли. Коул это заметил и попытался привести себя в душевное состояние священника, принимающего исповедь. Теперь он выглядел так, как подобает служителю Церкви.

– Что вы имеете в виду?

– Честно? Я выплескивал себя.

– …Выплескивал?

У Коула была плохая привычка сперва говорить, а потом думать, и он об этом знал. Мальчик поднял глаза на Лоуренса, потом вновь уронил голову.

– Ты видел, как я был напуган тогда на постоялом дворе.