Волчица и пряности (ЛП)

— Хочешь, чтобы я и тебятак приласкала?

Лоуренсу показалось, что своим поддразниванием Хоро просто пыталась перекинуть свое смущение на него. Пожав плечами, он ответил:

— Это право есть только у детей.

Хоро улыбнулась.

— Передо мной ты тоже дитя.

Пока они пикировались, лодка, излишне разогнавшаяся, начала замедлять ход. Рагуса настолько заинтересовался новым попутчиком, что едва не столкнулся с впередиидущей лодкой. Отложив весло, речник посмотрел на Лоуренса с Хоро.

— Так как он, в порядке?

Хоро кивнула. Рагуса поскреб в затылке и вздохнул.

— Похоже, его обманули. Какое-то время здесь было тихо, но обычно по зиме сюда с юга приходит всякий подозрительный сброд. Может, пару лет назад это было — появился один подозрительный тип, очень хорошо умел бумаги подделывать. Даже настоящие торговцы попадались, не только мальцы. Но мы быстро учимся, так что сейчас такое случается редко. А вот мальца, похоже, поймали.

Лоуренс осторожно забрал пергамент из руки мальчика, торчащей из-под одеяла, развернул и принялся изучать.

Герцог Херман ди Диджин, разрешение на сбор пошлин на реке Ром.

Одних лишь красивых слов и красивого почерка недостаточно, чтобы якобы официальная бумага выглядела правдоподобно. Даже если там много трудных слов, убедить кого-то, что она настоящая, непросто: любой, кто видел оригинал, сразу скажет, что перед ним подделка.

Но, конечно, самым главным свидетельством была личная печать герцога.

— Рагуса, как правильно пишется имя герцога Диджина?

— Ээ… это…

Рагуса проговорил по буквам; по сравнению с печатью на пергаменте одна буква не совпадала.

— Значит, печать тоже поддельная. Если изготавливать с полным совпадением, то это виселица.

Такой вот интересный выверт в законах.

За подделку настоящей печати полагается виселица; а вот сделать нечто просто похожее — не преступление.

Рагуса пожал плечами. Лоуренс свернул пергамент и сунул его под одеяло.

— Но я по-прежнемухочу получить плату за его проезд.

— Это… ну разумеется.

Хоро, должно быть, рассердилась на него за эти слова; но истина в том, что почти любую проблему в мире можно решить при помощи денег.

Глава 2

Мальчик сказал, что его имя Коул Тот.

Когда он проснулся, в животе у него заурчало еще даже громче, чем у Хоро, так что Лоуренс отломил краюху хлеба и протянул ему. Коул пожирал хлеб, как дикий пес — не переставая рассматривать людей вокруг себя. Он вовсе не вел себя грубо; он действительно походил на пса, брошенного хозяином.

— Скажи мне: сколько ты заплатил за все эти бумаги?

Коул рассказал, что встретился с бродягой-дельцом, который продавал сразу много бумаг, не одну и не две. Развязав котомку, которая была при нем, мальчик вытащил кипу бумаг достаточной толщины, чтобы из них можно было сделать книжку.

В два укуса отправив в рот хлеб — кусок размером с кулак, между прочим, — он ответил:

— …Один Тренни… и восемь лютов.

Говорил он запинаясь, но, похоже, отнюдь не из-за того, что у него был набит рот.

Он смог позволить себе заплатить серебряную монету Тренни. Но, судя по его одежде, это были все его деньги. Он поставил на кон все.

— Похоже, ты не очень-то думал, прежде чем их купить. Я так понимаю, этот тип был одет в дорогое платье?

Ответил ему, однако, не Коул, а Рагуса.

— Не… думаю, он был в потрепанной одежде и без правой руки, э?

Коул кивнул; на лице его явственно читалось изумление.

— Его тут хорошо знают. Продает свои бумажки повсюду. Небось сказал что-нибудь вроде: «Взгляни на мою правую руку, я столь многим рисковал, чтоб заполучить эти бумаги, но долго мне не протянуть, вот почему я собираюсь вернуться на родину».

Судя по распахнувшимся глазам Коула, слова были в точности такие.

Удачливые мошенники обычно берут себе учеников, и любимые фразы передаются от учителя к ученику.

Тот человек действительно лишился правой руки — несомненно, в наказание за какое-то другое мошенничество.

Тот, кто крадет деньги, лишается пальца. Кто подделывает бумаги — лишается руки. Кто убивает — лишается головы. Впрочем, можно угодить и на виселицу — даже отсечение головы лучше, чем это.

Поняв, что он попался на удочку мошенника, Коул погрустнел. Опустив голову и безжизненно свесив руки, он вперился в дно лодки. Разглядывая бумаги, Лоуренс продолжил расспросы.

— Ты вообще умеешь читать?

— Немножко… — неуверенно ответил Коул.

— Но эти бумаги… Половина из них — это даже не разрешения какие-нибудь!

— Но… но… что они тогда такое?

Как ни странно, Коул не потерял головы окончательно. Лоуренс был впечатлен. Возможно, когда-то у мальчика был хороший учитель. Сейчас он держался совсем не так, как на причале, когда он, казалось, вот-вот лопнет от чувств. Однако лицо его оставалось самым печальным, самым жалким зрелищем в целом мире. Возможно, слишкомжалким… Хоро протянула Коулу остаток хлеба.

— Просто набор бумаг, которые украли из каких-нибудь торговых домов. Смотри, тут даже извещение о пересылке денег.