Волчица и пряности (ЛП)

При постоялом дворе — если только человеку принадлежит само здание — можно открыть лавку и получать стабильный доход; это значило, что у уже существующих постоялых дворов был прямой интерес противостоять открытию новых — что они и делали, и весьма активно. Даже подумать страшно, во сколько обойдется для чужака приобретение права владения таким постоялым двором.

А если у Лоуренса будет в Ренозе собственный постоялый двор — горячие источники Ньоххиры не так уж далеко; и все это послужит хорошей отправной точкой в поисках Йойтсу.

С учетом всего этого странно было бы, если бы Лоуренсу удалось сохранить самообладание и думать обо всем с холодной головой.

Но что-то в объяснении Ив было не так; оно звучало слишком ужхорошо. На первый взгляд план выглядел безупречным, но Лоуренс не мог отогнать мысль, что что-то тут кажется странным.

С другой стороны, он дивился про себя, не слишком ли он подозрителен из-за огромного количества денег, вовлеченного в сделку.

А может, дело было в том, что весь план зиждился на деньгах, привнесенных Лоуренсом, а ради этого ему придется продать Хоро — пусть даже временно.

Однажды Хоро уже позволила поймать себя вместо Лоуренса — в городе Паттио.

Но тогда именно она предложила это как наилучший план.

На этот раз Лоуренс продаст Хоро ради собственной выгоды.

Внезапно он понял, почему Церковь хулит и преследует его род занятий.

Лежа в темноте, Лоуренс пытался понять, действительно ли он хочет позволить Хоро представиться аристократкой.

Он начал думать во сне, когда же кончится эта долгая ночь и этот сон урывками, как вдруг голос Хоро пробудил его окончательно.

— Ты, просыпайся.

Лоуренс открыл глаза.

— …Нгг… уже утро?

Бесконечная ночь словно сама была сном. Открывшего глаза Лоуренса поприветствовал вливающийся в окно свет, а заодно и звуки города, шумно спешащего по своим утренним делам.

Похоже, где-то посреди своих пьянящих подсчетов он все же заснул.

Лоуренс взглянул на стоящую возле кровати Хоро и сел; тут он обнаружил, что весь в поту.

Невольно ему вспомнился самый первый раз, когда ему представилась возможность ухватить громадную прибыль — вскоре после того, как он начал самостоятельную жизнь торговца. Он тогда проснулся настолько промокшим от пота, что испугался, не обмочился ли он во сне. И прибыль, разумеется, оказалась пылью.

— Чем же ты таким занимался ночью? — вопросила Хоро.

Похоже, она была недовольна, но издевки в ее голосе не было. Возможно, она искренне за него тревожилась. Лоуренс потер скользкую от пота шею. Если бы Хоро оказалась вся в поту, он точно знал, что встревожился бы.

— Разговор был очень… активный.

Лоуренс вылез из-под одеяла, и холодный утренний воздух, едва прикоснувшись к телу, словно бы заморозил весь пот.

Хоро села на свою кровать и протянула тряпицу; Лоуренс благодарно принял ее, но, прежде чем воспользоваться, остановился.

— Я, ээ… признателен.

— Должна же я пометить тебя моим запахом.

Похоже, она пользовалась этой тряпицей, когда ухаживала за своей шерстью; материя была вся в волосках.

Если Лоуренс попытается обсушиться с ее помощью… он сомневался, что получится хорошо.

— Я беспокоюсь о тебе, — произнесла Хоро.

— Прости.

Когда Лоуренс беспокоился о ней, она дразнила его без устали, но, похоже, перемена ролей была для нее невыносима.

— Ты, думаю, уже догадалась — мы говорили о возможности колоссального заработка.

— С этой лисой?

Лоуренс находил Ив больше похожей на волчицу, а вот Хоро, истинная волчица, воспринимала ее как лису.

— Да. Точнее, с Ив, этой женщиной-торговцем, и Арольдом, владельцем постоялого двора.

— Хмм.

«Да ну?» — словно бы отвечала Хоро; однако же ее поведение было далеко от безразличного.

Хвост ее чуть распушился.

— Я пока только выслушал то, что они сказали, и пока не разобрался, что к чему; и, конечно, я пока не дал своего ответа. Но…

Хоро пригладила вздыбившуюся шерсть на хвосте и, прищурив глаза, повторила:

— Но?

— Прибыль будет…

— Важнее, чем мои пожелания? — перебила Хоро.

Лоуренс захлопнул рот, потом начал было что-то отвечать, но тут же замолчал.

Вне всякого сомнения, Хоро пыталась сказать, что большой доход лежит позади большого риска.

Собака, обжегшаяся об очаг, никогда больше к нему не приблизится.

Лишь человек глуп настолько, что вновь и вновь обжигается, пытаясь достать каштан из огня.

Но жареный каштан сладок, поэтому Лоуренс снова тянулся к пламени.

— Очень высока.

Хоро медленно прищурила красноватые глаза. Она выпустила из рук хвост и звучно почесала у основания ушей. Но все же Лоуренс не мог просто так отбросить предложение Ив. Он вспомнил свой самый первый спор со своим наставником.

— Прибылью будет этот постоялый двор — а может, и больше.

Хоро просто не могла не понять, что это значит.

Надеясь на ее понимание, Лоуренс произнес эти слова коротко и ясно.

Какое-то время висело молчание.

Оно было бы невыносимо для Лоуренса, если бы не глаза Хоро, округлившиеся, как луна.

— Это будет… почти что осуществление твоей мечты, да?

— Да, — честно признал Лоуренс. Колючее настроение Хоро исчезло, словно его и не было; она дернула правым ухом.