Волчица и пряности. Том 13. Краски мира 3

Хотя она заявляла, что в Рубинхейгене выполняла разные работы для Церкви, на самом деле она знала лишь несколько молитв. Когда она в этом призналась, Арс и женщина, ухаживающая за Джузеппе, переглянулись, потом разом кивнули.

То, что происходило дальше, я понимал лишь урывками.

У городских торговцев и всяких ремесленников есть множество святых, которым они поклоняются, и каждая гильдия проводит ежедневные молитвенные ритуалы, причем вместо священника их проводит глава гильдии.

Поэтому, пока Джузеппе не проснулся, они созвали глав всех гильдий и вместе принялись вбивать в голову Хозяйки основы всех этих ритуалов.

Хозяйка умела читать, но вот писала она неважно. Не мне ее укорять – я-то и читать не умею, – но, похоже, ее письмо назвать хорошим нельзя было даже из лести. Когда она попыталась, даже Аман из гильдии Ровена, пришедший ее подбодрить, скорчил гримасу.

Иногда Хозяйка пыталась учиться писать кончиком посоха на земле, но, видимо, ее успехи были далеки от похвальных. Зато собак и овец она очень хорошо умела рисовать.

В общем, так получилось, что прямо в церкви Хозяйку принялись учить письму и обрядам, которые ей понадобятся, когда она будет действовать как новоиспеченный диакон. Я сначала был с ней, но в конце концов она стала поглядывать на меня в поисках помощи, и это ее отвлекало; тогда меня выставили. На ее лице в тот момент отражалось все страдание мира. Я беспокоился, что приходится оставлять Хозяйку одну, но поделать ничего не мог. Стиснув зубы, я позволил отвести себя на постоялый двор.

Так и получилось то, что мы имеем сейчас.

В конце концов Хозяйка подняла голову с моей груди, перевернулась на кровати и потянулась. Раздался хруст, как от сухих веточек.

Я понюхал ее руку и ощутил, помимо запаха воска от дощечки для письма, другой, более сладкий.

– Как тебе повезло, Энек, что тебе не приходится так работать, – произнесла Хозяйка, когда я, еще несколько раз обнюхав ее руку, лизнул. Хозяйка всегда плохо себя ведет, когда сильно устает. – Завтра они будут меня учить переговорам-договорам, и они сказали, что я должна выучить наизусть ответы на все вопросы, которые мне могут задать, чтобы убедиться, что я слуга Церкви… Надеюсь, у меня получится. Я с трудом помню, что за сегодня выучила…

Мой хвост поник от дурного обращения Хозяйки, но, видя, как она тревожится, я не мог обижаться. Если я ее рыцарь, значит, я должен ее поддерживать.

– Ммм… ху-ху. Да, ты прав, все будет хорошо.

Она, конечно, была вся в чернилах и воске, но, сунувшись носом ей в волосы, я ощутил старый, родной запах. Я нарочно несколько раз шумно нюхнул, и Хозяйка по-детски хихикнула.

Мы играли, как играли множество раз прежде. И когда Хозяйка наигралась, ее руки внезапно остановились – тоже как прежде. Ее лицо стало спокойным, будто она выбросила все тревожные мысли в окошко.

– Кажется, моя мечта снова сбежала. Мне придется как следует постараться, чтобы помочь этим людям, – сказала Хозяйка, твердо глядя на меня. Глаза ее были добрыми и сильными. Глаза пастушки. – И они так много передо мной извинялись, а благодарили еще больше. У меня даже времени не было грустить.

Она щекотно рассмеялась, потом взяла меня за правую переднюю лапу. Но ничего особенного делать с ней не стала – просто держала.

– Господин Аман даже спросил, не хотела бы я потом работать на его гильдию. Он сказал, что у него связи по всему городу и что он сможет что-нибудь придумать. И что если я соглашусь, другие люди мне помогут.

Пока Хозяйка говорила, ее веки все опускались и опускались. Она говорила, и каждое ее слово будто стекало по щеке, словно капли дождя в жаркий летний день.

У Хозяйки слабая воля, когда дело касается нужд других людей. Особенно если эти другие просят ее о помощи.

На мой взгляд, она не в том положении, чтобы помогать кому-либо. Девушка без денег, без общественного положения, без образования, без власти – и со всем этим она ничего не может поделать; и даже ее сила как пастушки мало что меняет.

Вот и та ее сделка с торговцем и волчицей. Хозяйка прекрасно понимала, чем рискует, но на нее подействовало то, как сильно тот торговец в ней нуждался.

А одни лишь мысли о собственной выгоде не могут побудить ее к действиям.

Конечно, она не осталась безучастной, когда узнала, о каких больших деньгах идет речь; и это меня вовсе не огорчило – напротив, принесло облегчение.

– Они даже сказали, что если все пройдет хорошо, то я смогу остаться настоящим диаконом.

Я резко вскинул голову и посмотрел на Хозяйку. Эти слова я никак не мог пропустить мимо ушей.

– Но я не знаю, стоит ли это делать… По-видимому, такое уже бывало раньше, но… – добавила она и страдальчески улыбнулась.

На мой взгляд, она и так была до отвращения покорна Церкви, но, с другой стороны, я не мог сказать, что ее чувства по этому поводу абсолютно чисты.

Хозяйка сделала такое лицо, как будто это все была шутка, потом потянула меня за лапы и прижалась к ним лицом.

– Но я все равно хотела бы стать портнихой. Это я слишком много думаю о себе, да?