Волчица и пряности. Том 5

– Ммф… да, конечно, – сказала Хоро. Вместо обычного торопливого пожирания пищи (как будто Хоро вечно беспокоилась, что пищу вот-вот отнимут) она ела медленно, наслаждаясь вкусом, словно он напоминал ей о чем-то. – Хозяин нашего постоялого двора сказал что-то в этом роде, – продолжила она, слизнув жир с пальцев и подняв глаза на Лоуренса. – «Месяцы и годы разрушают даже каменные здания».

– «Что уж говорить о памяти людской», – закончил фразу Лоуренс.

Хоро удовлетворенно кивнула. Затем тихонько вздохнула и повернулась к окну, чуть прищурившись от яркого света.

– Ты знаешь, что остается в памяти дольше всего?

Еще один странный вопрос.

Имя человека? Цифры, числа? Впечатления о доме?

Эти ответы один за другим мелькали у Лоуренса в голове, но Хоро сказала нечто совершенно другое.

– Запах. Знаешь, запахи помнятся дольше всего.

Лоуренс поднял голову, сбитый с толку.

– Мы так легко забываем все, что видели и слышали, и лишь ароматы остаются в памяти совершенно отчетливо, – Хоро опустила взгляд на еду и улыбнулась.

Лоуренсу ее улыбка казалась такой неуместной: мягкая, почти ностальгирующая.

– Я совершенно не помню этот город, – произнесла Хоро. – Если быть совсем честной, это меня немножко грызло.

– Ты была не уверена, на самом ли деле ты сюда когда-то приходила?

Хоро кивнула; похоже, она была искренна.

Лоуренс обдумал услышанное; внезапно ему показалось, что он понял наконец, почему Хоро все время была такой игривой.

– Но эта еда – ее я помню совершенно отчетливо. Это ведь такое странное создание, что даже в те года его считали особенным. Каждого зверя, которого они ловили, нанизывали на вертел и так вкусно жарили.

Баюкая в руках мясо, словно спящего любимого котенка, она подняла глаза.

– Еще когда ты только пришел, я подумала, уж не это ли ты принес; но когда я понюхала, я чуть не расплакалась от воспоминаний – и это был ключевой момент.

– Значит, ты все это тут изображала нарочно?

Если подумать – возможность, что Хоро недостойно подглядит внутрь свертка, как только Лоуренс отвернется, выглядела странноватой.

Когда он снова отвернулся – возможно, в те минуты она поплакала немного.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я из тех, кто злоупотребит добрыми намерениями другого?

– Моими добрыми намерениями ты злоупотребляешь постоянно, – отбил Лоуренс, и Хоро вновь блеснула своей клыкастой ухмылкой.

– И поэтому… – произнесла Хоро, жестом подзывая Лоуренса.

С некоторым подозрением он осторожно придвигался, пока Хоро не ухватила его за рукав и не притянула вплотную.

– …Этот запах я тоже никогда не забуду.

Он ожидал чего-то подобного.

Но когда Хоро зарылась лицом в его грудь и застыла, он понял, что совершенно не в силах чем-либо парировать эти ее слова.

Она была не просто спутницей.

Глядя на ее уши и хвост, Лоуренс тоже мог читать ее мысли, в каком-то роде.

– И я, – ответил он и, мягко вздохнув, погладил Хоро по голове.

Хоро вытерла уголки глаз об одежду Лоуренса и смущенно улыбнулась.

– Ты выглядишь таким дурнем, когда говоришь так. И это я тоже не забуду.

Лоуренс натянуто улыбнулся.

– Ну прости.

Хоро с улыбкой почесала нос, потом улыбнулась уже по-другому – и вновь стала прежней Хоро.

– Итак, похоже, я вправду была когда-то в этом городе.

– Значит, тут должны остаться легенды о тебе.

Он не стал добавлять «в каких-нибудь книгах», но Хоро, конечно же, это заметила и оценила его деликатность.

С другой стороны, если он не будет проявлять должную осмотрительность, когда-нибудь обязательно случайно наступит ей на хвост.

– Ладно, так какие новости тебе удалось раскопать? – спросила Хоро тоном матери, которая приглашает своего ребенка похвастаться новыми знаниями.

Хрупкой и ранимой она никогда не оставалась надолго.

– Скоро здесь будет весело, – начал свой рассказ Лоуренс. Хоро внимательно прислушивалась, уписывая мясо.

Короче говоря, у Лоуренса и Хоро было две причины встретиться с Риголо, городским летописцем и делопроизводителем Совета Пятидесяти.

Во-первых, они собирались спросить, не осталось ли здесь легенд о Хоро, и попросить его показать книги, где эти легенды могли бы храниться. Во-вторых, они хотели разузнать в подробностях, как город дошел до такого состояния, в каком пребывал.

Вторая причина проистекала из профессиональной болезни Лоуренса, и, с учетом предыдущего опыта их совместных странствий, Хоро выслушала объяснение Лоуренса без особого восторга.

По правде сказать, если бы Лоуренса спросили, так ли уж необходимо рисковать применять алхимию торговца в попытке высосать деньги из трещинок в здешнем конфликте, он бы ответил – нет, совершенно не обязательно. С той прибылью, что он получил в языческом городе Кумерсоне, он мог просто продолжать тихонько делать свои торговые дела, и тот день, когда он обзаведется наконец собственной лавкой, придет довольно скоро. И время ему сейчас лучше бы тратить с осторожностью, перевозя грузы и получая спокойный доход, а вовсе не рисковать собственной шеей, суя нос в опасные махинации. Если думать о будущих доходах – тихо сидеть в городе и налаживать торговые связи окажется для Лоуренса куда более полезным.