Волчица и пряности. Том 9. Город противостояния. Книга 2 из 2.

После этих слов он легонько хлопнул застывшего на месте Лоуренса по плечу и порысил прочь с видом человека, пытающегося наверстать потерянное только что время. Никто вокруг них не обратил внимания на их разговор: он казался коротким и, конечно же, неважным. И он таки был неважным.

Лоуренс работает на Кимана. В этом сомнений нет. Размышления не входят в задачи пешки. Это Лоуренс понимал. Он знал, что должен терпеть, пока ему не представится шанс. Но у него как у бродячего торговца-одиночки была своя гордость. Вот почему ему сейчас было так плохо.

Может, он и мелкая рыбешка, но он никогда не думал о себе как о безликой пешке. У него есть имя. Он независимый, думающий торговец. Когда ему отказали в этом изначальном праве, ему стало хуже, чем он ожидал. Услышать, что он лишь бездумная деталь какой-то машины, для него было все равно что получить стрелу в сердце.

Но именно тогда, когда гнев начал распирать Лоуренса и ему захотелось кричать, ему вдруг все стало ясно… почему Ив вела себя как ребенок и делала что хотела… почему она так упрямо настаивала на том, чтобы забрать себе всю прибыль… вовсе не потому, что она тянула время, и не потому что у нее был какой-то план. Всем сердцем Лоуренс чувствовал, что уж если ему суждено угодить в ловушку, то можно прямо сейчас закрыть глаза и прыгнуть вперед. Времени для логики не оставалось – только для чувств.

На этот раз, когда он вошел на постоялый двор Ив, ему было дозволено увидеть ее саму. Конечно, разглядеть истинные мысли, которые другой прячет позади своих глаз, невозможно, однако по поведению и по выражению лица их можно в какой-то степени понять. Ив подпирала голову руками, уперев локти в стол, и улыбалась так невинно, что могла одурачить кого угодно.

– Похоже, ты сегодня преуспеваешь.

Однако волчица реки Ром не показывала своей истинной улыбки.

Лоуренс протянул письмо, которое ему было приказано доставить.

– Ты и впрямь собираешься заполучить всю прибыль от продажи нарвала, верно?

***

Ее улыбка мгновенно исчезла, а секундой позже брови приподнялись. Вот это уже было похоже на лицо волчицы, смеющейся над всеми втайне от них. Ее фамилию продали за деньги, ее судьбу отшвырнули прочь. Чтобы остаться на плаву в этом море серной кислоты, она использовала самых разных людей и самые разные силы. И в то же время ее саму использовали другие, даже еще больше, чем она их.

Интересно, она впервые стала знаменита как глава клана или как красивая женщина? Конечно, сейчас никого не найдется, кто бы произносил ее имя с любовью. Быть может, поэтому она и не звала себя более «Флер Болан». Пока другие использовали ее как орудие, она скрывалась под маской. Быть может, такой взгляд был слишком прост и эмоционален, но едва ли он был далек от правды.

Ив наконец взяла письмо и медленно закрыла глаза, потом мягко улыбнулась.

– Ты не годишься на роль торговца.

– А ты не годишься на роль волчицы.

Однако столь короткие и резкие беседы больше подходят для священников, которые разговаривают со своими богами. Ив, прищурясь на огонь, произнесла:

– Я собираюсь выжить, и неважно, кого мне для этого придется использовать. Но, похоже, я не могу убегать от реальности вечно.

Она говорила, приложив палец к левому уголку рта, точно шутила. Похоже, она вообще неспособна сказать что-то серьезное, не попытавшись прикрыть это шуткой.

– Когда в городе начался весь этот переполох, мои меха – а это все, что у меня сейчас есть, – отобрали. Арольда, который прошел со мной весь этот опасный путь из Реноза, арестовали. В такой ситуации я просто не могу набраться смелости быть волчицей.

Ясно было, что для северян переговоры шли трудно. Люди, загнанные в угол, ради собственного спасения с легкостью швыряют в огонь опасности тех, кто слабее. Иного Лоуренс и не ожидал. Ив, должно быть, бессчетное множество раз использовали так, но сейчас они допустили ошибку… на этот раз ее терпение подходило к концу.

– Мое имя всегда было удобным инструментом. Лишь дедушка и еще несколько человек когда-либо звали меня по имени. И Арольд – единственный из них, кто еще жив.

Прожить всю жизнь как пешка, как инструмент, – это было выше понимания Лоуренса. Ему казалось, что люди – гораздо более сложные создания, чем он считал раньше, и в то же время более простые.

Очень мало знаков требуется женщине, жизнь которой Лоуренс не мог даже вообразить, чтобы понять, на какую именно гору она взобралась.

Он медленно проговорил:

– Значит, все, чего ты хочешь, – чтобы кто-то звал тебя по имени.

Она жила на вершине горы, со всех сторон окруженной врагами – не друзьями.

– Ты меня смущаешь, когда произносишь это так прямо… ах… только не сердись… я рада, что нам с тобой не придется сражаться мечами и ножами. Так хорошо, когда ты понимаешь другого и он тебя понимает. Но я удивлена… ты такой милый юноша, что я решила, что тобой легко будет управлять… но…

В долгой речи Ив было много непростительных слов, однако язык торговца обладает способностью приносить и деньги, и неприятности. То, что Ив так свободно бросала эти оскорбления, означало, что сейчас она говорит не как торговец.