Волчица (СИ)

Ненавидела ли его Меррель? Конечно, ненавидела. Хотя никогда не показывала это внешне. Ненавидела, как можно ненавидеть палку, которая тебя бьет, или дерево, которое на тебя упало. Эдгель лишь инструмент в руке богов, карающих неразумного человека, так что…лучше ненавидеть себя, или своих предков, испортивших карму. Но себя ненавидеть Меррель не могла. Предков? А она и не знала никаких предков. Ее забрали из дома, где все были мертвы после карательной акции имперских войск, так что никого из родни у нее не было.

Хотела ли освободиться из рабства? Да, хотела. Но только так, как это позволят боги. Ничего не делая для освобождения. Ибо это было бы вмешательством в ход истории. И потеря кармы.

Она сыта, хорошо одевается, фактически на особом положении у хозяина конторы — чего ей еще желать? Ну да, он использует ее тело, как ему заблагорассудится, так что с того? Разве мужья не используют своих жен так, как им хочется? Многим свободным женщинам в замужестве приходится гораздо хуже, чем ей, рабыне. В нее вживлены амулеты от беременности и от болезней. И это хорошо. Ей не нужны дети. Она — адепт бога Согдума, философа и духовного учителя человечества, и ее удел проповедовать его идеи.

Да, единственное, чего ей не хватает — это проповедей. Она должна проповедовать, как и положено монахине Храма. Но…не имеет такой возможности. Это запрещено Эдгелем. И если она нарушит его приказ — испортит карму. Это будет против хода истории. Только плыть по течению, только быть щепкой, которую несет поток — вот что такое быть адептом Согдума. Непротивлению Злу — это единственный способ борьбы со Злом. И тогда Зло исчезнет, ибо ему не с кем будет бороться. И станет Добром. Так говорят Скрижали Согдума, и так учат адепты Храма. И Меррель искренне верит в Идею.

Когда она увидела новую рабыню — была не то что удивлена — потрясена. И дело не в том, что Наста настоящая великанша. При своем огромном росте, белокожая красавица сложена так, что ей позавидуют самые красивые из красивых женщины — длинные ноги, голубые, сияющие глаза, красивая, аккуратная грудь без малейшего провисания, длинные пальцы с красивыми ногями, кожа, достойная лучшего белого мрамора. Даже женское интимное место у нее было красивым и…целомудренным, как у совсем юной девочки. Все это так, но…главное, что бросалось в глаза — она была свободной. С самого своего рождения — свободной. И это сквозило из каждого ее движения, каждого жеста, поворота головы.

Нет, она не была надменной, как потомственные аристократки, но и не была забитой, как крестьянки, отличающиеся от рабынь только лишь отсутствием рабского ошейника. Да и то…не всегда. Наста юна, светла и прекрасна настолько, что Меррель ей вдруг позавидовала. В свои шестнадцать лет Меррель себе казалась древней старухой, мудрой, и…выгоревшей дотла. И никакая Идея не могла спасти ее от этих мыслей.

И вот сейчас Меррель лежала и думала о том, как так могло случиться, что в свои шестнадцать лет, при внешней молодости и красоте, она, Меррель, старуха из старух, которой давно уже ничего не хочется кроме того как лечь, закрыть глаза и…больше не просыпаться. Позади — ничего не хочется вспоминать. Впереди — не о чем мечтать. Жизнь сконцентрировалась в эти страшные, тяжелые пять лет, и никакого просвета не ожидается — ни завтра, ни на следующей неделе, ни в будущие такие же серые и тяжелые годы.

И покончить с собой Меррель тоже не могла. Потому что это верный способ потерять всю накопленную карму. И в следующей жизни оказаться в таком теле, что нынешняя ее жизнь вспомнилась бы легкой и праздничной прогулкой.

Жаль девочку. Откуда она взялась — Меррель так и не поняла. Та что-то говорила о том, что бегает по утрам (зачем?), что в очередной раз бежала, и ее ударила шаровая молния, и перенесла сюда. И что Наста не ожидала, что с ней так поступят. Ведь у них рабства нет. У них за такое сразу же посадили бы в тюрьму. И что нужно сообщить здешней власти о том, что с ней так подло поступили.

Смешная! Здешние законы действуют только для подданных Империи. А Наста здесь никто. Чужестранка, непонятно откуда взявшаяся. И значит — законная добыча тех, кто ее первый взял. Пусть еще радуется, что не признали демоном — могли ведь и сжечь на костре. С ней были странные амулеты — хозяин показывал их Меррель. Амулет светился, когда кто-то трогал его пальцем. Меррель спрашивала Насту — что это за амулет, и какие действия он может произвести. Наста сказала, что с его помощью связываются с другими такими амулетами за тысячи кванов пути, и по нему можно разговаривать с человеком, и даже видеть изображения собеседника.

Эдгель сразу приказал спрятать этот амулет в сейф к деньгам, и не давать его в руки Насте — вдруг свяжется по нему со своими соплеменниками? Так можно и беду на себя накликать!