Волчица в засаде

Шестьдесят третья квартира, торцевая, поражала воображение уже тем, что разбитая вдрызг дверь в нее была установлена задом наперед и вверх ногами; болтавшаяся дверная ручка располагалась на уровне коленей; замочная скважина — на пару сантиметров выше, а вместо дверного глазка была дырка, заткнутая с обратной стороны пробкой то ли от термоса, то ли от бутылки сухого вина. Что можно подумать, глядя на такую дверь? То, что ее не раз выламывали вместе с замками, а потом устанавливали вновь, переставляя замок и ручку все ниже и ниже. А может быть, этот Генка Дудник — карлик? Вот и приспособил ручку под свой рост. Сейчас увидим. Звонка, конечно, не было, я постучал костяшкой пальца в дверь.

— Сейчас иду! — ответил из глубины квартиры сиплый голос. К двери кто-то подошел, вытащил из нее пробку, и в отверстии появился глаз. — Чего тебе? — внимательно разглядывая мою персону в темном подъезде, спросил человек за дверью.

— Генка Дудник нужен, — сказал я.

— Ну я Дудник, — изрек хозяин квартиры, и глаз, мигнув, выжидающе уставился на меня.

— Я от Аспирина пришел, — слегка приблатненным голосом сообщил я. — Хочу в шашки поиграть.

— А-а, ну-ну! — глаз исчез, и Генка загремел замком. — Что-то я тебя раньше никогда не видел.

— А я залетный. Решил покатать. Мне кореша посоветовали к тебе обратиться.

Дудник наконец справился с капризным замком и растворил дверь. Нет, не карлик, нормальный мужик, примерно метр семьдесят пять ростом, худощавый, длинноносый, с рыскающим взглядом и темной со щербинками кожей на лице.

— Ну проходи, проходи, — впуская меня в прихожую с горевшей на голом проводе лампочкой, изрек Генка. — Гостем будешь.

— Компания-то для меня, чай, найдется? — поинтересовался я, оглядываясь. Куртку решил не снимать. Контингент здесь собирается известный, живо к куртке ноги приделают. В квартире Санька один раз уж чуть было не раздели.

— Найдется, найдется, — закивал Дудник. — Проходи.

Следом за хозяином я вошел в зал. Не буду долго описывать квартиру Дудника, ибо от квартиры Давыдкина Санька она мало чем отличалась — такая же пустая, с голыми стенами. Впрочем, мебель кое-какая была: в одном углу стоял допотопный шкаф, в другом — не менее допотопная железная кровать, а у стены был выложен из кирпича декоративный камин, на котором стоял импортный унитаз с торчавшим из него букетом искусственных цветов. Следующая комната, куда мы вошли, была чуть богаче. В ней находился старенький телевизор, на стене висел ковер, на полу лежал палас, стоял столик на коротких ножках, вокруг него были расстелены матрасы, на которых валялись подушки. Генка не соврал: в квартире действительно находилась братва. В комнате на полу сидели трое мужиков и играли в карты. Один был плотный мужчина лет пятидесяти, с солидным брюшком, кривой физиономией, с торчащим на ней большим, похожим на набалдашник, носом. Другой — курчавый, смуглый, за сорок лет, злой с виду; третий — крепкого телосложения, лет тридцати. При моем появлении все трое уставились на меня изучающими взглядами.

— Вот залетный к нам на огонек заскочил, покатать хочет, — с неким подобострастием сказал Генка и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

В комнате установилась тишина. Я почувствовал себя неуютно под колючими взглядами. Чтобы троица не заметила, что я робею, я напустил на себя развязный вид и заявил:

— Привет, мужики! Разрешите? — и, не дожидаясь приглашения, скинул туфли, куртку и уселся на матрасе. — Познакомимся?

Продолжая разглядывать меня, кривой спросил:

— Кто такой?

— Игорек я, — признался я и, вспомнив свое детское прозвище, добавил: — Глад мое погоняло.

Мужик взял со стола карты и принялся тасовать их.

— И откуда же ты будешь, Глад?

Поскольку кривой был здесь явным авторитетом, ибо говорил только он, а остальные почтительно помалкивали, я обращался исключительно к нему.

— Из далеких мест, дядя. Недавно откинулся.

Мужик взглянул на меня заинтересованно.

— И где же ты зону топтал, сынок?

Я глупо ощерился:

— Где зону топтал, там уж следов моих не осталось. Я по делам в вашем городе, дядя, а потому, чем меньше вы обо мне будете знать, тем лучше. Как мне вас величать?

— Мне понятна твоя позиция, парень, — сказал мужик с претензией на светский тон. — А потому мы тоже останемся для тебя инкогнито. Зови меня Семеном, его вон, — кивок на большеголового, — Артемом зовут, а этого, — он указал на смуглого, — Ахмат.

— Привет, кореша!

— Здорово, здорово, — ответили те нестройно.

Ахмат хотел что-то еще добавить, но в этот момент дверь отворилась, в комнату вошел Дудник, и мужчина замолчал. В руках у Гены был поднос, на котором стояли чайник, чашки и тарелка с печеньем и конфетами. Поставив поднос на стол, хозяин квартиры удалился. Компания приняла появление Дудника в качестве официанта как должное.

— А почему Генка с нами за стол не садится? — спросил я, когда дверь за Дудником закрылась.

Сверкнув золотыми коронками, Ахмат усмехнулся. Он взял с подноса чайник и, не спеша наливая в чашку чай, с акцентом ответил:

— Шестерка он. Его дело условия для игры обеспечить да обслуживать катал.