Волчица. Возрождение (СИ)

– Говорят, Скаршия и Драгхвар породнились, – проговорил я знаменитую небылицу.

Так говорили про неподтвержденные слухи. Почему Скаршия и Драгхвар? Да потому что их Тихая война стала настолько известной, что уже никто не верил в то, что она когда-нибудь между ними прекратится.

– Не дерзи, – сердито выплюнул граф де Лагарди.

Он со стуком поставил бокал на столик.

– Вы и сами все сейчас увидите, – поднял я руки в сдающемся жесте.

Вопреки моим словам ждали мы недолго. Буквально через пару минут дверь отворилась. Первым вошел Саймус и представил гостью. Граф тут же поднялся, за ним я. Он втянул живот, напустил на себя важный вид. Чем больше дядя делал движений, чтобы казаться значительной фигурой, тем сильнее было его удивление, когда он увидел Волкику, которую ввез один из лакеев в комнату на кресле-каталке. За дверью показались фигуры детей, но я успел перехватить взгляд Иргида и покачал головой, предупреждая его не делать глупостей. Они быстро исчезли.

Кресло-каталку подкатили к столику. Волкика оказалась между мной и растерянным графом. Родственник одарил меня злобным взглядом. Сам виноват. Тебя сюда никто не звал.

– Позвольте представиться, – поняв, что я не торопился представлять его, дядя сам начал разговор. – Граф Грегорио де Лагарди, – он поклонился и протянул руку ладонью кверху.

Думал, женщина положит в нее свою ладошку?

– Рада оказанной мне чести быть знакомой с вами, – ответила Волкика.

Я когда-то предположил, что она не из простых, потому что знакома с этикетом. Как оказалось, я был прав.

– Я нижайше прошу у вас прощения, но я не смогу подать вам руки, – после ее слов дядю передернуло.

Он медленно выпрямился и сердито воззрился на меня, ожидая объяснений.

– Его светлость тут ни причем, – заметив его взгляд, сказала она. – Я полностью обездвижена после битвы. Только голова немного двигается, – и в подтверждении своих слов женщина повернула голову вправо-влево.

– Не знал, – снова поклонился граф ей и сел на диванчик.

Я последовал его примеру.

– Могу ли я поинтересоваться, чем вызван интерес к моей незначительной персоне? – спросила Волкика у дяди.

Ее нежный голос журчал и услаждал слух мужчин. Что-то раньше я не замечал в нем таких ноток. Как она принизила свои достоинства! Кто незначительная фигура? Она? Да теперь все в Аландаре знали, что Волкика – потомок магур.

– Знаете ли, нелегко вот так начать, – граф де Лагарди замялся, что было несвойственно его натуре. Что это тогда? Игра? – Ваши подопечные подписали договор с Аландаром…

– Ах, вы об этом! – с искренней радостью воскликнула Волкика. – Они мне уже рассказали о нем.

От ее слов дядю перекосило, но она этого словно не заметила.

– Я полностью поддерживаю ваше желание вывести их как можно скорее в свет, – и столько воодушевления отразилось на ее лице.

Кика, ты что творишь? Этот вопрос едва не сорвался с моих губ, но я вовремя взял себя в руки и принял невозмутимый вид.

– Что? – переспросил граф де Лагарди.

Похоже не только меня обескуражили слова женщины.

– Я уже отругала детей за то, что они медлили с этим. Давно пора создать собственные семьи, – она еще договорить не успела, как в дверь что-то стукнуло.

Послышалась возня. Снова стук. На этот раз более размеренный и уверенный.

– Чай, ваша светлость, – войдя в кабинет, объявил дворецкий.

– Благодарю, Саймус, – и отпустил слугу, когда тот налил горячий напиток в чашки.

Дядя хотел оказать любезность и подать чашку чая Волкике, но застыл в замешательстве, потому что не знал, что делать. Она не могла двигаться. Граф откинулся на спинку диванчика и сделал несколько глотков чая, но напиток обжигал, поэтому де Лагарди отставил блюдце с чашкой и оценивающим взглядом окинул фигуру Волкики.

– Прибыл я сюда не для разговора о судьбе детей, – попытался он вернуть себе главенствующую роль в разговоре.

Только сдается мне, графу ее не получить назад. Кика что-то задумала. Я надеялся, что она поделится со мной своими размышлениями.

– Я прибыл сюда, чтобы помочь вам определиться со своей судьбой, – де Лагарди улыбнулся.

– Как любезно с вашей стороны, – все в таком же радостном настроении ответила ему Волкика. – Что вы предлагаете?

– По сути, то же самое, что и вашим детям, – он заметно занервничал, не зная, как на эту новость отреагирует моя гостья.

– Ох, я с превеликим удовольствием вышла бы замуж, – слишком уж веселым был ее голос, когда она это сообщала. – Но кому нужна неподвижная калека?

Хорошо, что я еще не успел сделать глоток чая, а то непременно поперхнулся бы. Метафора «бревно в постели» обрела вполне конкретное воплощение. Это Волкика еще не знала об извращенным вкусах графа, который предпочитал полное подчинение женщины в спальне, где мог творить с ней все, что угодно. Знавал я еще парочку таких великовозрастных аристократов со схожими увлечениями. Один из них осенью женился в восьмой раз, на молоденькой дебютантке. Если до замужества девушка была похожа на нежный цветок, то к концу зимы потеряла половину былой красоты. Жестокость убивала прекрасное.