Волчицы

Она покорно отстранилась. Я с силой толкнул дверь и тут же закрыл ее за собой, но Жюлия, как зверь в ловушке, всей своей тяжестью навалилась на створку с той стороны. Так мы несколько секунд боролись — она с улицы, я изнутри. Вырывающиеся из нашей груди стоны вторили друг другу. Затем она издала нечто вроде глухого вздоха, и я выиграл у нее сантиметр. Я почувствовал, что она примирилась с судьбой. Дверь закрывалась. Щелкнул замок. Жюлия слабо постучала кулаком по двери, как тонущий, который какое-то время пытается удержаться на поверхности. Потом застучали ее каблуки, мне показалось, что она идет не прямо, а кругами, видно совершенно потеряв голову. Она удалялась, стук каблуков участился! Она бежала. Я зашептал слова бессмысленной молитвы: «Боже, сделай так, чтобы она спаслась!» Послышались выстрелы: четыре, пять, шесть. Стрелок видел свою дичь. Теперь уж наверняка рассвело. Больше никто не бежал. Стало тихо. За моей спиной в чреве дома нестерпимо, яростно затрезвонил будильник. Но люди, вероятно, уже встали и, прижавшись к окнам, наблюдали за происходящим внизу. Перед закрытой дверью протопали сапоги. Кто-то, отдав команды, ходил мимо двери. Я тихо сполз на пол, у меня зуб на зуб не попадал. Это шло из глубины моего существа и, как икота, было неподвластно мне. Холода я не ощущал. Стыда не испытывал. По правде говоря, я вообще не думал. Я был дрожащим комком плоти. Когда же дрожь унялась, я чуть было не уснул, прислонившись спиной к двери, подтянув ноги к подбородку. Чуть дальше от подъезда, на улице, остановился автомобиль. Хлопнули дверцы. Послышалась немецкая речь. Затем автомобиль тронулся, и над моей головой осторожно и приглушенно зазвучали шаги. В дом потихоньку возвращалась жизнь. Заплакал ребенок. Кто-то чистил печь. Я встал, отряхнулся. Казалось, мое тело не принадлежит мне. Я приоткрыл дверь. Между домами стлался мутный утренний свет. Улица была пуста. Я отважился выйти. На тротуаре была разлита большая темная лужа. Мне пришлось обойти ее, чтобы вернуться под кров, ведь именно в крове я нуждался — в глубокой и темной норе. Лестница доконала меня. На последней ступеньке я сел. Я не мог жить, будучи Жерве, и вот теперь под именем Бернара… Господи, ну когда же я обрету покой! Я дождался, пока сердце перестанет бешено колотиться, и постучал. Открыла Элен.

— Наконец-то, Бернар! Мы слышали выстрелы. Я чуть с ума не сошла от страха. Я добрел до гостиной и рухнул в кресло.

— Да, — пробормотал я. — Они стреляли в нас.

— Но почему?

— Покушение… Так я думаю… Мы бросились бежать. В Жюлию попали. Мне удалось скрыться в подъезде.

— Ее убили?

— Без всяких сомнений.

Элен оперлась руками о мои плечи. Вошла Аньес, Элен знаками попросила ее не задавать вопросов. Шепотом объяснила:

— Было покушение. В них стреляли. Жюлия мертва.

— О! — воскликнула Аньес. — Военные… она это предвидела.

Если бы только не все эти предсказания да предзнаменования, которые мешали мне здраво мыслить! И все же одно мне было ясно: чемодан и сумочка Жюлии в их руках. Дознаются, кто она такая, запросят мэрию в Сен-Флуре…

— Расследование грозит коснуться и нас, — проговорил я.

— Но почему? С чего бы это немцам интересоваться личностью Жюлии? Они поймут, что она оказалась там случайно. Какая-то женщина с чемоданом, с билетом на поезд, отправляющийся в половине седьмого… Не станут они этим заниматься, поверьте мне. Это было очевидно.

— Хлебните спиртного, — посоветовала Элен. Вид у вас совершенно измученный.

Она протерла стакан, выбрала бутылку. Я отдался в ее руки. Такая забота была мне по душе. В конце концов, Элен, наверное, и была той самой женщиной, в которой я нуждался.

— Выпейте! Потом пойдете отдыхать.

— Спасибо, Элен.

— Разумеется, о присутствии на похоронах и речи не может быть. Это опасно. К тому же как они смогут предупредить нас?

— Вот уж действительно, ты ни о чем не забываешь, — заметила Аньес. — Жаль, что этот траур нарушает твои планы. Элен обернулась ко мне:

— Ответьте ей, Бернар.

— Прошу вас обеих, не терзайте меня. Ну конечно, наши планы остаются в силе. Элен, даже не удостоив сестру взглядом, подала мне руку.

— Пойдемте!

Я встал, позволил довести себя до спальни. Когда я лег, она зашла ко мне, сложила мои вещи, приблизилась к постели:

— Вам лучше? Не холодно? Хотите грелку?

— Нет, обойдусь. Извините, Элен… Я такое пережил! Она наклонилась, поцеловала меня в лоб, и я почувствовал облегчение.

— Не бойтесь, — ласково, как с тяжелобольным, заговорила она. — Обещаю, с вами ничего не случится. Вот увидите, все мало-помалу забудется, потом… когда мы поженимся.

Глава 10