Волчицы из Машкуля

Теперь же замок постепенно разрушался и превратился в груду развалин: его обвалившиеся стены были сплошь увиты гирляндами плюща, а каменные плиты поросли диким левкоем. От былого величия не осталось и следа. И вот печальный итог: в прошлом величественные, наводившие страх и ужас на всю округу стены стали скромным хранилищем для потомков тех бедных крепостных, которые, по всей видимости, смотрели на них не иначе как с душевным трепетом.

Развалины защищали прекрасные сады от северо-западного ветра, особенно губительного для фруктовых деревьев во время цветения; небольшой клочок земли превратился в настоящее Эльдорадо, где все, начиная от местной груши до винограда, от рябины с терпкими ягодами до инжира, росло, цвело и плодоносило.

Но от старого феодального донжона в наследство новым владельцам досталась не только райская благодать сада: в низких продуваемых со всех сторон сквозняками помещениях замка было устроено хранилище для плодов, где дары сада и огорода не портились еще много месяцев после обычных сроков хранения, что удваивало им цену; наконец, в камерах, где в старину томились несчастные узники Жиля де Реца, располагались маслобойня и сыроварня, славившиеся на всю округу сырами и маслом.

Вот что сделало время с величественными сооружениями, возведенными в старину владетелями Сен-Фильбера.

Теперь пришла пора рассказать о том, как выглядел замок Сен-Фильбер раньше.

По замыслу строителей замок представлял собой огромный параллелограмм, стоявший на самом берегу озера: с одной стороны он был обнесен стеной, а с другой — окружен широким рвом, вырубленным в скале.

Четыре квадратные башни венчали углы этого гигантского каменного сооружения; донжон с опускной решеткой и подъемным мостом был призван защищать вход; напротив донжона над всем замком и окружавшим его с трех сторон озером возвышалась пятая, самая высокая и величественная башня.

От всех построек и стен крепости сохранились лишь пятая башня и донжон; следует отметить, что время не пощадило целиком и эту башню: сгнившим балкам перекрытия второго этажа уже было не под силу удерживать тяжесть ежедневно падавших сверху камней, и однажды они рухнули на первый этаж, увеличив его уровень на целый фут, так что теперь в башне сохранился лишь свод плоской крыши.

И именно здесь, под низким потолком на полках вдоль стен, раскладывал на зиму дары своего сада дед вдовы Пико.

Стены, двери и окна этой части замка были еще в довольно сносном состоянии, а на одном из окон даже сохранилась — возможно, со времен графа Жиля — покрытая ржавчиной железная решетка.

От былого великолепия замка почти ничего не осталось; часть развалившейся на куски каменной кладки, упав, загромождала двор, а другая — рухнула в озеро, прикрывавшее старинные развалины в любую погоду своими разросшимися камышами, а в ненастье еще и водной пеной.

Как и у башни, о которой мы только что рассказали, стены донжона сохранились почти полностью. Крышей ему служила огромная шапка из плюща, свитая над двумя небольшими комнатами. Несмотря на всю внушительность каменного сооружения, в замке не было ни одного помещения, имевшего больше восьми или десяти футов в каком-либо направлении, — настолько толстыми были его стены.

Внутренний двор, в прошлом служивший местом построения защитников крепости, а теперь заваленный каменными глыбами, которые скопились здесь за долгие годы, обломками колоннады, зубцами башни, арками, разбитыми статуями, по существу, не использовался. Узкая тропинка вела отсюда к средней башне, а другая, едва заметная тропа была протоптана к развалинам восточной башни; от нее сохранилась только каменная лестница, по которой желавшие полюбоваться открывавшимся сверху изумительным пейзажем могли, проявляя чудеса сноровки, подняться на крышу донжона по галерее вдоль стены, словно по горной тропе, проложенной между скалой и пропастью.

Разумеется, что лишь в то время, когда хранилище овощей и фруктов было заполнено, кто-то посещал руины замка Сен-Фильбер; только тогда здесь выставляли сторожа, который ночевал в донжоне; все остальное время года дверь башни запиралась. Вот как раз тогда и стекались к руинам любители исторических памятников. Развалины привлекали также местных праздношатавшихся шалопаев, которые копошились в камнях, отыскивая птичьи гнезда, рвали цветы, рискуя сорваться, словно хотели бросить вызов опасности, что в общем-то свойственно молодым.

Именно здесь, на развалинах старинного замка, назначил Куртен свидание господину Гиацинту; он знал, что, как только сгустятся сумерки, вокруг не будет ни души, ибо из-за дурной славы, ходившей о здешних местах, и следа не останется от тех, кто при ярком свете дня ящерицей ползал по старинным зубцам донжона.

Мэр Ла-Ложери отправился из Нанта часов в пять вечера; Куртен шел пешком, развивая, однако, такую скорость, что когда он переходил мост, ведущий к Сен-Фильберу, до наступления темноты оставалось, по крайней мере, еще с целый час.