Волчицы из Машкуля

— Вы невежливы, — произнес метр Жак, — да, я повторяю, вы невежливы, господин барон Мишель де ла Ложери! И этот славный малый не заслужил таких слов. Ладно, перестанем заниматься пустяками и займемся настоящим делом.

Затем, окинув Мишеля более пристальным взглядом, он спросил:

— Я не ошибся, вы действительно барон Мишель де ла Ложери?

— Да, — коротко ответил Мишель.

— Хорошо! А что вы делали в лесу Тувуа на дороге в Леже в такое позднее время?

— Я бы мог ответить, что не обязан перед вами отчитываться и что дороги свободны для всех.

— Но вы не станете так отвечать, господин барон.

— Почему?

— Потому что, не в обиду вам будет сказано, вы слишком умный человек, чтобы сделать подобную глупость.

— Как так?

— Вы же видите, что вам придется отвечать, ибо здесь задаю вопросы я; для вас также не секрет, что дороги отнюдь не свободны, раз вас остановили.

— Пусть так, я не буду с вами спорить. Я направлялся на ферму Ла-Банлёвр, а она, как вам известно, располагается рядом с лесом Тувуа, где мы находимся.

— Прекрасно, господин барон, мы с вами договоримся, если вы и дальше будете отвечать в том же духе. А теперь скажите, почему барон де ла Ложери, у которого в конюшнях много отличных лошадей и добротных карет на все случаи жизни, вдруг решил отправиться в дальнюю дорогу словно простой мужлан, как это приходится делать нам?

— У нас была лошадь, но она ускакала, когда мы с нее свалились, а мы не смогли ее догнать.

— Замечательно. А сейчас, господин барон, надеюсь, что вы сообщите нам все, что мы еще не знаем.

— Я?

— Да. Господин барон, что нового?

— А что происходящее в наших местах может вас интересовать? — спросил Мишель, еще не разобравшийся, с кем имеет дело, и не решивший, как отвечать на заданные вопросы.

— Рассказывайте обо всем по порядку, господин барон, — продолжил метр Жак, — пусть вас не волнует, будет ли это полезным для меня или нет. Ну, поройтесь хорошенько в памяти. Кого вы встретили на своем пути?

Мишель в замешательстве взглянул на Малыша Пьера.

Метр Жак перехватил его взгляд и, тут же подозвав Вшивого Триго, приказал ему встать между двумя задержанными, словно Стена в пьесе «Сон в летнюю ночь».

— Хорошо, — продолжал Мишель, — мы повстречали тех, кого уже три дня можно увидеть в любое время суток на всех окрестных дорогах вокруг Машкуля: солдат.

— И они, безусловно, с вами говорили?

— Нет.

— Как нет? Они пропустили вас, не задав ни одного вопроса?

— Нам удалось избежать встречи с ними.

— Ба! — заметил метр Жак с сомнением в голосе.

— Отправившись в поездку по своим делам, мы были вовсе не настроены вмешиваться в дела других.

— А кто этот молодой человек?

Малыш Пьер поспешил ответить прежде чем Мишель успел открыть рот.

— Я, — произнес он, — слуга господина барона.

— В таком случае, мой друг, — заметил метр Жак, обращаясь к Малышу Пьеру, — вы очень плохой слуга; по правде говоря, такому крестьянину, как я, становится не по себе, когда он видит слугу, отвечающего за своего хозяина; тем более что его еще ни о чем не спрашивали.

Затем он снова обратился к Мишелю.

— Так этот юноша ваш слуга? — спросил метр Жак. — Он выглядит смышленым!

И предводитель мятежников с особым вниманием оглядел Малыша Пьера, в то время как один из его подручных освещал факелом его лицо.

— Послушайте, что вы от нас хотите? — спросил Мишель. — Если вам нужен мой кошелек, я с ним расстанусь без особого сожаления; вот, возьмите его, только позвольте нам продолжить путь.

— Фи! — ответил метр Жак. — Если бы я был такого же благородного происхождения, как вы, господин Мишель, то потребовал бы от вас объяснений за подобное оскорбление. Так вы нас принимаете за бандитов с большой дороги? Однако вы нам совсем не польстили, и, если бы я не боялся предстать перед вами в невыгодном свете, я бы вам показал, на что способен; но вы ведь не занимаетесь политикой… Ваш папаша, которого, впрочем, я немного знал, весьма ею интересовался и сколотил на ней свое состояние; признаюсь, что предполагал встретить в вашем лице ярого сторонника его величества Луи Филиппа.

— И вы бы ошиблись, уважаемый господин, — вмешался в разговор Малыш Пьер, — господин барон, напротив, ярый сторонник Генриха Пятого.

— Вы сказали правду, мой юный друг? — воскликнул метр Жак.

Затем, обернувшись к Мишелю, он продолжал:

— Послушайте, господин барон, то, что сказал ваш товарищ… нет, я ошибся, ваш слуга, соответствует действительности?

— Это чистая правда, — ответил Мишель.

— А! Наконец-то ваши слова меня обрадовали! А я-то считал, что имею дело с паршивыми недоумками! Мой Бог, как мне теперь стыдно за то, что я с вами так плохо обращался. Даже не знаю, простите ли вы меня теперь! Господин барон, прошу у вас прощения; и вы, мой юный друг, тоже простите меня. Право, мне нечем гордиться.

— Черт возьми! — произнес Мишель, настроение которого не только не улучшилось, а скорее ухудшилось, ибо он разгадал насмешку в словах метра Жака. — У вас есть способ доказать ваше раскаяние: стоит только отпустить нас, чтобы мы смогли направиться обратно на то место, где нас схватили.

— О нет! — возразил метр Жак.

— Как нет?