Волчок (СИ)

— А. Ну так вот. Оборотень — это наследник, получается, княжичий, вроде как внук от первой дочери. Потому и дар Змеешний к нему переходит, а не к Ареське. Без него на его светлости Лютомире вся блажь и закончится. Не знаю, почему так вышло, слухи разные, но это уже и неважно. Главное, что как только оборотень свое наследство передаст, жертвы будут не нужны, и мы сможем уехать в город.

Оторопело уставившись на женщину, Север сел на лавку. Он начал понимать почему с ним так поступили. Но Ялка все равно уже начала объяснять.

— Ты прости, что мы так с тобой, — горько сказала она. — Мы ведь почему до сих пор здесь — Змей жертв берет чуть не каждую неделю, чтоб он подавился. И выбирает самых красивых. Марька говорит, что это совпадение, суеверная чепуха. Не боится ехать. Из упрямства даже хотела прижечь себе лицо раскаленной кочергой. Ивар тогда ее этой кочергой чуть не отлупил, да в черта бросил. И пригрозил ей, что отвезет в город одну. Так она и ходит по пустой деревне мрачнее тучи. Подружки да ребята разъехались, а кого птицы прибрали. А ты как приехал, так она засияла вся! Ты не сердись на нее. Она не хотела участвовать в этом. Ивар ее заставил.

Север сглотнул подкативший к горлу ком. Они тут выжить пытаются, а он Марийке вчера такого наговорил.

— Я понимаю, теть Ял, я не сержусь, — дрожащим голосом заговорил он, мотая головой. — Как я могу? Я ведь не знал… И даже не думал. Я сам виноват.

— Что ты! Ни в чем ты не виноват! — Ялка потрясла его за плечо и по-матерински крепко прижала к груди. — Даже не думай! Бедный мальчик. Мне очень жаль Вессу. Не смогли мы ее уберечь. Но это болезнь виновата, а не ты. Не смей думать, что это из-за тебя.

— А… ага, — расплывчато пробормотал Север в колючую теплую кофту.

— Не забывай только, что ты не один. Ты для нас всегда родной. Главное, не опускай руки. Все образуется. Ясно? — Ялка отстранилась и потрепала Севра за щеку. — Хорошо?

— Ага.

На печке снова зашипело. Ялка метнулась ловить убегающий суп. Север не мог оставаться в доме без дела и пообещал наколоть дров. Нужен был свежий воздух, чтобы распутать гирлянду из скопившихся мыслей и новой информации. Он обул огородные ботинки, набросил фуфайку, не застегиваясь, и вышел во двор.

Свинцовое небо обещало ранний снег, либо сильный ливень. Холодный воздух леденил чуть влажную футболку под распахнутой фуфайкой, вызывая легкий озноб. Но когда охотник начал работать топором, ему быстро стало жарко. Увлекшись, он рубил с таким остервенением, как будто это деревяшки виноваты во всех его бедах.

Разговор с Ялкой немного его успокоил. Но этот покой был поверхностный и ненадежный, как лед на реке весной. Подо льдом таилась бурная река — гнев и непонимание. Злился он отнюдь не на обман с оборотнем. Разве он вправе осуждать людей за то, что они просто ухватились за единственный шанс выбраться из умирающей деревни? А Влад не так уж и пострадает, если все, что Лютомир от него хочет это передача наследства.

Север злился на свою жизнь. Он хотел только лучшего. Старался изо всех сил, чтобы закончить обучение и попасть в охотничью дружину в городе. Хоть его и не взяли на миссию по поиску оборотня — что тоже было странно, учитывая его дар, — он не сдался и занял место одного из охотников. Пусть и обманным путем. Но этот обман стоил ему невероятных душевных мук и смекалки. А в итоге, двенадцать лет обучения и два месяца погони за оборотнем — черту под хвост.

Что еще хуже — даже здесь его Гарья обскакала. Всем успела помочь. "Бедная девочка", ага, как бы не так, — обиженно сопя, думал Север. — Так "переживала", что сразу умотала и не абы куда, а во дворец и под венец. Быстро устроилась. Наверняка она и не ухаживала особо за мамой. И дом сожгла ему назло, в этом он даже не сомневался.

Он рубанул с такой злостью, что четвертинка головешки развалилась еще на четыре щепки. Это уже не дрова, а хворост какой-то. Еще и топор застрял в чурбане. Пришлось упереться в него ногой и расшатывать увязшее лезвие. Скрип, издаваемый при этом, напоминал ехидное хихиканье.

"Даже топор не научился держать" — прозвучала в голове ядовитая усмешка сестры.

Разозлившись, Север рванул рукоять. Высвободившийся топор чуть не угодил ему по зубам. Натолкнувшись спиной на стенку дома, он только теперь заметил боковым зрением фигуру у калитки и резко обернулся.

— Доброе утро, — сказала Марийка.

Голос ее был, как всегда, мягким и ровным, но сейчас казался холодным, отрепетированным, словно был скопирован пересмешником.

Зайдя во двор, она закрыла калитку. Они с Ялкой до сих пор так делали. Наверное, по привычке. От кого здесь закрываться? Соседей-то давно нет. Если только от обглода* — наглой твари, разоряющей огороды. Так ему-то двери не нужны, захочет — забор сломает да и возьмет что приглянется. Скорее всего, закрытая калитка сохраняла иллюзию, что в деревне кроме них есть еще люди.

— Доброе утро, — ответил запыхавшийся Север куда менее теплым тоном, чем рассчитывал.

Девушка опустила взгляд и пошла в дом.

— Ну, молодец, — сказал охотник сам себе с безнадежным вздохом.