Волчок (СИ)

Тут за дело взялся Каленый. Куда он рукой показывал — в той стороне и рядом с ним снег таял как масло на раскаленной плите. Получившаяся грязь тут же твердела на морозе. Единороги спокойно шли по тропе, перешагивая мелкие препятствия вроде канав и пеньков, и даже усевали ущипнуть хвостик-другой размороженной травы.

Каленый раскраснелся от стараний. Время от времени останавливался, тяжело вздыхал или долго и жадно пил. Те, кто плелся позади, не смели даже заикнуться о том, что он их задерживает. В одном его угрюмо-добродушном взгляде читалось предложение идти без него.

Помалкивали все и по другой причине. Едва солнце поднялось повыше и заблестело на снегу, появились пересмешники. Пока что путникам везло, и у птиц не хватало ума догадаться, что талая борозда, вьющаяся через весь лес — это верный путь к угощению из восьми блюд.

Но для них нашелся свой помощник — леший. То уронит ворох снега с елки, то ветку обломает, то ошарашит внезапным скрежетом по коре, изображая медведя. Путники сначала не обращали внимания — не в новинку его шалости наблюдать. Только потом сообразили: хозяин леса вовсе не напугать их пытался, а привлечь шумом пересмешников. И ему бы это удалось, если бы не Заид, который, полагаясь на свой чудо-слух, предупреждал о птицах задолго до их появления.

Хищники пролетали над самыми деревьями. С потревоженных верхушек с тихим шорохом падали шапки снега. Но люди в этот момент уже сидели, затаившись, кто за кустом, кто в сугробе. А лошади стояли в пернатниках и с недоумением таращились на попрятавшихся седоков.

И все-таки, ощущалось незримое присутствие кого-то еще, кроме лешего и птиц. Север утешался мыслью, что ему так кажется из-за пустого леса и давящей снежной тишины. Однако не мог перестать поглядывать вверх, на горы. Словно нарубленные гигантским топором куски скал белели в прояснившемся морозном небе. Казалось, что они тоже неотрывно следили за путниками из-за высоких сосен.

Наконец дорога стала подниматься и впереди за деревьями показался темный склон горы. Все чаще стали попадаться большие круглые валуны со снежными шапками. Они любопытно выглядывали из-под сугробов, будто нарочно прикатились, чтобы посмотреть на идиотов, осмелившихся забрести так далеко от города.

"Идиоты" не останавливались. И чем дальше они шли, тем больше лес походил на поле битвы двух великанов, которые в дурном угаре раскидали повсюду огромные камни и разрыли все вокруг на холмы и на овраги.

Деревья редели. Над головами открывалось все больше неба, синего, просторного, страшного.

Как ни странно, Заид молчал. И уже давно, несколько часов. Осознание этого пришло ко всем, когда они уже поднялись над лесом. На вопросительные взгляды охотник ответил раздраженным кивком, мол, ничего не знаю, отстаньте. Ему, человеку с крайне чутким слухом, как никому другому не нравилась долгая тишина.

Пересмешники давно не появлялись. Леший куда-то запропастился. Даже ветер не шевелил витки и не морозил щеки. Стало так тихо, что все слышали, как Каленый пьет воду, и она булькает у него в животе. Лошади пофыркивали, их копыта стучали каменистую землю, поскрипывали седла. Все эти звуки тонули в обволакивающем безмолвии Бесовой горы. Звенящая в ушах тишина создавала у путников ощущение, что все они — неосторожные мыши, топчущиеся по краю паутины перед самыми хилицерами огромного паука.

Солнце клонилось к лесу и залило все вокруг странным желтым светом, нарисовав жуткие, вытянутые тени, навевая жуткие фантазии и страхи о грядущей ночи.

— Может, тормознем? — тихо предложил Север, когда они вышли к небольшому пустырю, окруженному пусть невысокой, но сплошной стеной.

Его голос мгновенно разрядил общее напряжение. Словно кто-то открыл дверь в душном помещении. Все вдруг вспомнили, что они все еще люди и пришли в горы не в поисках своей покорной смерти, а с четкой целью.

— Заночуем здесь, — скомандовал Заид, будто принял это решение сам только что.

Север не помнил, чтобы кого-то назначали главным, но спорить не стал.

Пока они возились с палаткой, поднялся буран. Ледяной ветер выдувал тепло из курток, колючими лапами царапал лицо и вырывал из замерзших рук тент и веревки. Сквозь вьюгу Север услышал за спиной встревоженно-вопросительные голоса. Наверное, обращались к нему, но он ни слова не разобрал. Второпях привязав угол, он обернулся:

— А-а?!

Его отклик унес ветер, ибо обращаться было не к кому. Север оцепенел, недоуменно озираясь.

— Ты там околел или что?! — позвал Ивар, выглянув из палатки. — Одного тебя ждем!

Дважды звать не пришлось. Север влетел в палатку, будто за ним уже гнались, и плюхнулся в самый дальний от входа угол на разложенный для него спальный мешок.

Четырехместная палатка дрожала на ветру, норовя взлететь вместе с жильцами. Масляная лампа создавала иллюзию безопасности и уюта. Заид разлил всем в алюминиевые кружки горячий чай с ягодами и разделил на четверых копченую жар-птицу и хлеб.