Волчонок

По команде судьи на поле выпустили первого кандидата на загон в ворота. Это был высокий, дородный малый, с круглым лицом и пышной шевелюрой. Как только он оказался на середине поля, женщины, размахивая клюшками и издавая улюлюканье, помчались к нему. Малый заметался.

Гарг улыбнулся.

Бегай не бегай, а в воротах все равно оказаться придется. Не в тех, так в других. Чтобы уступить место следующему. Их много, кандидатов быть мячом в этой игре. И наверное это нужно во имя высшей справедливости.

Высшая справедливость!

Теперь он улыбнулся уже грустно.

Какой она будет по отношению к нему самому? С этими-то все понятно. Перерывая архивы попсовых песен, он вдруг обнаружил целую серию безголосых певцов, попавших в архив благодаря интригам, манипуляциям и подкупу. Архив этот составлялся когда-то давно, еще до начала наступления моря, явно с целью хранения в течение долгого времени. Об этом было известно, и многие певцы приложили героические усилия, чтобы в него попасть. Они засунули в него не только исполненные песни, но и разнообразные данные о себе, включая параметры внешнего облика.

Грех было не воспользоваться этим. Во имя высшей справедливости. Пролезли все-таки в историю? Ну так займите в ней подобающее место. В качестве мяча, забиваемого в ворота. Прекрасными амазонками с клюшками в руках. По особым, придуманным от скуки правилам.

А вы что думали? Бог, он не Ерошка, правду видит.

Во имя высшей…

Гарг вздохнул.

Скучно это было, спасу нет. Игра, конечно, пусть продолжается. Во имя… И пусть потом ему доложат о результате. И конечно, будет следующий матч, поскольку девушки на ламах выглядят весьма соблазнительно. А там и третий… четвертый… Но без него. У него есть кое-какие дела. Не здесь.

В библиотеке было прохладно и пахло прелой бумагой.

Хранитель стоял перед ним неподвижно, будто статуя. О чем он думает, невозможно было отгадать. Мешал закрывавший лицо капюшон длинного плаща.

— Ну ладно, — сказал Гарг. — Все это здорово. И я понимаю, что на мир нужно смотреть философски. Но как это поможет конкретно мне, в моем конкретном случае?

— В каком именно?

Голос хранителя выражал глубочайшее терпение.

— В моем. Я сижу здесь, в ловушке, точно зная, что в это время мое реальное тело неизбежно разрушается и умирает.

Хранитель развел руками:

— Чем это отличается от реальной жизни? Или там твое тело разрушению не подвержено?

— Еще как.

— Оно там разрушается быстрее, чем здесь?

— В системе, в которую я влип, оно умрет за несколько дней.

— Несколько дней — там?

— Да.

— А здесь?

Что можно ответить на такой вопрос? Правду, конечно.

— За десятилетия. Может быть, даже за пару сотен лет.

— И это время тебе здесь гарантировано. Ты не умрешь от болезни, ты не попадешь в аварию, тебя никто, в конце концов, не подстрелит. Улавливаешь, куда я клоню?

Гарг улавливал…

— Но этот мир нереален.

— Почему? Главное, что ты сам чувствуешь. Потрогай эту книжную полку. Разве она нереальна? Вдохни полной грудью воздух. Он, конечно, затхлый, и в нем много книжной пыли, но это настоящий воздух. И здесь у тебя просто божественные возможности. Ты можешь претворить в жизнь любую свою идею, только подумав об этом. Разве это плохо?

— Но этот мир нереален. Что останется от него в будущем, когда детали, из которых состоит память вашего компа, разрушатся? Это произойдет неизбежно.

— А что вечно в вашем реальном мире? Люди? О большинстве из них забывают через неделю после смерти, ну через месяц. Есть те, кого помнят и чтят годы и даже столетия. Но забываются и их имена, и они неизбежно уходят в небытие. Да что там люди… целые империи, с богами, великими правителями, письменностью и долгой историей, уходят в пустоту, не оставив после себя даже названий. Реален и вечен только этот миг, то, что называется настоящим. И значит…

Гарг повернулся к Хранителю спиной, и тот сразу замолчал. Может быть — выключился.

Домыслить дальнейшие доводы было очень легко. Они были нужны, чтобы успокоить его и примирить с окружающим миром. Вот только хотел ли он на самом деле с ним мириться?

Ох, нет.

И когда-нибудь выход будет найден. Вот тогда, прежде чем уйти, он встретится в последний раз с Хранителем, чтобы выслушать все его мудрые слова. Там, в реальном мире, они ему наверняка пригодятся. Пока же вся эта мудрость ему не нужна.

Да, решено, пока она ему не нужна, поскольку расслабляет.

А он должен быть сильным, чтобы вырваться на волю и разрушить ловушку, в которую угодил, если уж не удалось ее открыть. В самом деле, почему бы не попытаться ее разрушить? Чем не ход?

Взять и разрубить этот узел. Одним сильным, эффектным ударом.

14

Здоровенный верзила в пятнистом камуфляже, в качественном бронике, с короткоствольным «мор-перфоратором» в руках, остановился, повернувшись спиной к кустам, и стал осматриваться.

Кретин!

Волчонок стремительно накинулся на него сзади, из гущи ветвей, и перерезал горло.

Какие там, к черту, сантименты и правила?

Врагов слишком много на них с Дядюшкой-волком. В такой ситуации воевать в открытую — самоубийство. Воевать любым способом, не сдаваться — доблесть. Продержаться хотя бы полчаса — чудо.