Волчонок

Он ощущал себя виноватым. Такое случалось с Гракхом крайне редко; тем омерзительней было чувство вины. Да, дуэль случилась вне территории училища. Да, в увольнении. Никто не мог предвидеть… И все равно, виноват начальник. Так заведено в армии. Гракх давно усвоил: если твой легион одержал победу – победили солдаты. Это их заслуга. Если легион потерпел поражение – побили тебя, легата Гракха. Это твоя вина. Теперь, когда в училище произошло ЧП…

– Дисциплинар-легат Гракх?

– Генеральный инспектор Катилина?

Именно так. Без всяких «добрый день» или «здравия желаю». Из рамки на Гракха смотрел его ровесник в строгом темно-сером костюме, при галстуке. Седина успела лишь слегка тронуть виски генерального инспектора. Узкое, костистое лицо, тонкие губы; льдистый взгляд из-под густых, сросшихся на переносице бровей. Мамерк Эмилий Катилина выглядел поджарым и подтянутым, чтоб не сказать, подобравшимся, как хищник перед прыжком. Человек, привыкший отдавать приказы – и выполнять приказы. В этом они с Гракхом были схожи.

– Каково состояние моего сына?

Голос инспектора звучал ровно и невыразительно. Гракх чувствовал, каких усилий это стоит Мамерку Эмилию.

– Доктор Туллий утверждает, что непосредственной опасности для жизни вашего сына нет. Потребуется курс пси-реабилитации, в том числе медикаментозной. Доктор надеется, что в итоге здоровье вашего сына полностью восстановится.

– Полностью?

Катилина-отец позволил себе приподнять левую бровь.

– Так говорит врач. Я не медик, могу лишь передать его слова. Надеюсь, доктор Туллий прав. Но даже при самом благоприятном исходе… К сожалению, ваш сын не сможет продолжить учебу и дальнейшую службу в корпусе либурнариев или в иных строевых частях. Я искренне сожалею, господин инспектор. Это моя вина.

Приставку «генеральный» Гракх опустил: для краткости.

– Мы оба знаем, чья в этом вина, господин легат. По уставу вы отвечаете за вверенных вам курсантов. Но настоящий виновник – не вы.

«Руку даю на отсечение: он служил в армии,» – уверился Гракх. Приставку «дисциплинар» Катилина-старший тоже опустил: для краткости или с намеком. Дисциплинка у вас, господин легат…

– Вы говорите о курсанте Тумидусе?

– Ровно наполовину. Мой сын виновен не меньше.

Уважаю, подумал Гракх. Сведи нас судьба при иных обстоятельствах…

– Но пострадал в итоге ваш сын, а не курсант Тумидус.

– Окажись клеймо Гнея сильнее, в лазарете лежал бы его противник. А моего сына ждал бы трибунал. Я верно понимаю ситуацию?

– Да, господин инспектор.

– Позвольте один приватный вопрос, господин легат. Вы успели сообщить об этом… инциденте своему начальству?

Гракх не обязан был отвечать. Это его, Гракха, дело. Пусть не личное – дело училища, дело вооруженных сил Помпилии – но никак не отца пострадавшего, кем бы оный отец ни являлся. Но Гракх по-прежнему терзался виной. Муки усугубляла неожиданная симпатия к человеку по ту сторону гипер-рамки. В конце концов, это ведь не военная тайна?

– Нет, господин инспектор. Я еще никому не успел сообщить.

– В таком случае, у меня к вам убедительная просьба. Оформите все так, будто никакой дуэли не было.

– Простите, не понял?

– Думаю, вы тоже не заинтересованы в огласке. Дуэль на клеймах – серьезное ЧП. Вас и других офицеров училища ждут крупные неприятности. А если курсант угодил в лазарет не в результате дуэли, а в результате, скажем, шокового потрясения, случившегося в увольнении… Вам ясна моя мысль?

– Кажется, да…

«Не хочет выносить сор из избы. Из-за сына. Если делу дадут официальный ход – будет разбирательство, трибунал, приговор… В курсе дела по долгу службы окажутся десятки людей. Кто-нибудь проболтается, пойдут слухи. За них ухватятся репортеры. О, шакалы! – им только дай ниточку! В итоге – скандал, позор. «Отпрыск знатной семьи едва не был заклеймен на дуэли! Лишь благодаря великодушию его противника он не стал рабом! В данный момент Катилина-младший непригоден к армейской службе, проходит курс реабилитации. Неизвестно, восстановится ли когда-нибудь его психическое здоровье…» Как с этим жить?! Смотреть в глаза соотечественникам? Отец, мать, дед-губернатор…»

– Хорошо, – генеральный инспектор кивнул. – Я вижу, вы разумный человек. Кто знает о реальных подробностях случившегося?

– Я. Практически все офицеры. Врач.

– Кто еще?

– Оба… м-м-м… дуэлянта. Их секунданты. Кажется, все.

– Секунданты из курсантов?

– Да.

– Они не проболтаются?

– Я отправил их «на губу». Они ни с кем не успели переговорить после возвращения. Уверен, моего внушения будет достаточно.

– Офицеры? Врач?

– Вы сами сказали: ЧП не в наших интересах. Они будут молчать.

Гракх умел быстро принимать решения.

– Очень хорошо. Поговорите с ними. В первую очередь – с врачом. Сейчас к вам летит моя жена. Она заберет Гнея на Квинтилис. Пусть к ее прибытию подготовят два заключения: настоящее и… гм… официальное. Диагноз, симптомы и рекомендации одни и те же, подлинные. Причины пусть будут разные. Со своей стороны я позабочусь, чтобы официальное заключение было принято в инстанциях без лишних вопросов. У моего отца достаточно влияния для этого. Мы договорились?