Волчонок

Конец платформы и знакомая тропинка, по которой они с мамой Ирой каждую субботу шли от станции к КПП. Просека… Он помнит, как солдаты устанавливали на ней высоченные опоры… А вон там, чуть левее, полянка, на которой он собирал землянику для мамы. («И кто ж это ягод таких спелых набрал?..») А вот и ворота с огромной звездой, и дежурный спрашивает:

– Вы к кому?

– Моё имя Антон Сапрон, – сказал он. – Я жил здесь в детстве. А теперь ищу своего отца Сергея Сапрона или деда Кирилла Ивановича, фамилии не помню…

Дежурный покачал головой:

– Таких нет.

– А можно мне подождать? – спросил Антон. – Вдруг кто-то из знакомых прийдёт.

– Ждите, – пожал плечами дежурный.

Никто не пришел и Антон стал вспоминать кого-то из соседей отца или деда. Вспомнил соседскую девочку Таню. Ту самую Таню, из-за которой в один миг изменилась его судьба. Как же её фамилия? Он не помнил. Помнил только, что у неё была мать Юлия Ивановна и старшая сестра Ольга. Он подошёл к дежурному.

– Извините, я помню семью – Юлию Ивановну, Таню и ее сестру…

– Крепенковых? – отозвался дежурный. – Могу позвонить. Но без пропуска за КПП нельзя.

– Да, конечно, я понимаю.

Юлия Ивановна пришла очень скоро:

– Антоша! Живой!

– Живой, – улыбнулся Антон. – Юлия Ивановна, а где мой отец? Дедушка? Мама Ира?

Они сели на зелёную, как и ворота, скамейку на вытоптанном пятачке земли.

– Твой дедушка умер, Антон. У него ведь было больное сердце. Да и горевал он очень после того, как ты исчез… Уже восемь лет, как умер. Папа не вернулся в Ржаные Поля – после академии служит где-то в Сибири. Тётя Ира вышла замуж, её мужа перевели в Курган, но адреса я не знаю, знаю только, что у тебя есть сестра. Вот, пожалуй, и всё… А Таню ты помнишь? Она закончила медучилище, в больнице работает… А Оля здесь, в городке, химию в школе преподаёт – как твоя мама когда-то… Как же я рада, Антоша, что ты нашёлся!

* * *

Вот и всё. Нет деда, где-то в Сибири отец и попробуй найти в чужом городе маму Иру… особенно если не знаешь её новой фамилии.

До электрички оставалось сорок минут. Антон сидел в крохотном зале ожидания станции Ржаные Поля и слушал, как бьют по черепичной крыше крупные капли внезапно разразившегося дождя…

…В день, когда хоронили маму, тоже шёл дождь. Весь июнь стояла жара, а в тот день заплакало всё – облака, тётя Ира, мамины подруги, соседи, даже папа и дед. Антон тоже плакал – в своей комнате, чтобы никто не видел, потому что дед всегда говорил: «Не реви, солдат! Мужчины не плачут!»

Антона и Таню не взяли на кладбище и они тихо сидели в комнате, где незнакомые женщины накрывали столы для поминок.

– Хорошая у тебя была мама, – вздохнула Таня. – Никогда не ругалась. Моя иногда так кричит! А твоя – никогда. И любила тебя, хоть ты и приёмыш…

– Кто? – спросил удивлённый Антон.

– Приёмыш. Ты что – не знал? Тебя же в детдоме взяли. Я не помню, как тебя привезли, а Оля помнит. Говорит, ты такой испуганный был… А ты что, правда не помнишь?

– Сама ты приёмыш, – с обидой сказал Антон. – Приёмыш и врунья!

– Врунья? У Оли спроси – она сама видела, как тебя на машине привезли, а ты в маму вцепился и не хотел выходить. Как дурачок! Вот придёт она с кладбища – и спроси!

Спросил… Лучше бы не спрашивал. Оля взяла с него честное слово, что он никому не расскажет о том, о чём проболталась ему глупая Танька.

Выходит, они ему врут? Его учили: «Будь честным!» – а сами врут? Что тётя Ира врёт – это нормально, он её никогда не любил, но папа, дед, даже мама? То ли вспомнил что-то Антон из своего раннего детства, то ли придумал – но казалось ему, что он помнит какую-то стену в синих обоях, двухярусную кровать, громкий крик: «Не дерись!»…

Значит, он не родной им? А где же его родные? Он хотел задать папе свой главный вопрос, но после маминой смерти папа вёл себя странно – не смотрел на Антона, не спрашивал «как делишки» и не звал поиграть в футбол. И дед позабыл про шахматы, не рассказывает о войне и героях, не зовёт по ягоды или грибы. А тётю Иру и спрашивать бесполезно – плачет и плачет, приезжая в городок на выходные. Это ему нужно плакать – не им! Это он потерял свою маму! Папе скоро женится, все женятся – так Танька говорит, а она, хоть и врунья, но это-то знает. Дед уже старый и у него есть Ира… А Антон совсем одинок. С ним не хотят ни играть, ни разговаривать… как будто не его укусила змея, не ему было больно, и не у него умерла – пусть приемная – мама… Ну и пусть! Он вырастет – и уйдёт от них. И найдёт настоящую маму!

* * *

Он не знал, где искать настоящую маму, знал только – из детдома нужно бежать.

С такими же, как он, бедолагами Антон исколесил полстраны. Научился находить ночлег, добывать еду, не одиножды бил – и не одиножды били его. В последний день октября, в день, когда ему исполнялось тринадцать, их стая не поделила товарный вагон с чужаками. Чужих было больше и Антона избили до полусмерти, а потом выбросили умирать на стылую землю.