Волчонок

– Принимать-то принимают, только не платят им ничего первые года два, пока они научатся, а как научатся, – ну, тогда могут порядочно заработать. Вот у нас, к примеру сказать, Василий Макаров, так он в прошлом месяце пятьдесят рублей заработал, а нынче запил, и запил-то с чего…

Илюша предчувствовал бесконечную историю про пьянство Василия Макарова – историю, уже слышанную им дважды, и поспешил перебить рассказчика.

– А если мальчик научится раньше двух лет, ему будут платить? – спросил он.

– Нет, уж этого правила у нас нет. Два года полагается всякому на обученье. Ну, конечно, на все хозяйская воля: захочет хозяин, может хоть сейчас жалованье дать. У нас, к примеру сказать…

И пошла длинная история об одном пятнадцатилетнем мальчике, набиравшем лучше взрослых и получавшем столько же, сколько они.

– Да ты чего это расспрашиваешь, – полюбопытствовал Федот Ильич, – уж не хочешь ли к нам поступить?

– Очень, очень бы хотел, – отвечал Илюша.

– Ишь ты! Верно, ученье надоело, или барину не потрафляешь?

– И ученье надоело, и барину не потрафляю, – отвечал Илюша, не желавший пускаться в откровенность со своим собеседником. – Очень бы хотелось мне уйти отсюда да жить своим трудом. Помогите, Федот Ильич, мне пристроиться как-нибудь к вам в типографию, только не бесплатно…

– Ну, само собой! Вот ведь, к примеру сказать, у нас есть мальчик…

В заключение всех длинных историй Федота Ильича оказалось, что он может оказать покровительство Илюше: он был земляк и приятель главного наборщика, которым хозяин очень дорожил и по просьбе которого он мог назначить мальчику жалованье раньше положенного срока. Решено было, что на следующий же день Илюша придет в типографию знакомиться с наборщиками, Федот же Ильич заранее попросит о нем своего приятеля. Илюша не хотел ничего говорить о своем намерении Петру Степановичу: он боялся, что тот или станет отговаривать его, или просто запретит ему поступать в типографию.

«Да и как мне ему объяснить, отчего я поступаю туда? – думал мальчик. – Сказать: „У вас для меня нет денег“, – он рассердится или рассмеется и скажет, что это неправда, а я ведь знаю, что правда». Федот Ильич пообещал хранить тайну мальчика, и в этот вечер Илюша чувствовал себя таким веселым и довольным, каким давно уже не был.

В гимназии у него в это время шли переходные экзамены из четвертого класса в пятый; но экзамены эти волновали его гораздо меньше, чем вопрос о том, примут ли его в типографию. Почти каждый день забегал он к Федоту узнать, как обстоит дело, но все не получал никакого решительного ответа. То хозяина не было в городе, то наборщику некогда было переговорить с ним, то он не обещал ничего положительного…

Наконец, в тот день, когда Илюша сдал свой последний экзамен и мог поздравить себя как ученика пятого класса, Федот объявил ему, что желание его исполнено. Хозяин, вероятно, рассудил, что ему будет выгодно иметь работника, не только хорошо знающего русскую грамоту, но и умеющего читать на иностранных языках, и потому согласился платить Илюше за работу, как только он в состоянии будет порядочно набирать; приятель же Федота обещал выучить мальчика нетрудному ремеслу наборщика в два-три месяца, с тем чтобы он приходил в типографию каждый день часов на шесть, на семь.

Илюша возвращался домой в сильном волнении. Итак, судьба его решена! Он не вернется больше в гимназию, летом будет учиться набирать, а с осени заживет самостоятельной жизнью. Книги он не забросит. О, нет! Он уже выпросил у нескольких гимназистов старших классов их тетради пятого и шестого класса. Вечером, придя из типографии, он будет учиться по этим тетрадям и по учебникам, принятым в гимназии! Хоть с трудом, хоть не скоро, но он пройдет весь курс и в конце концов будет доктором. Это он решил твердо и об этом уже не думал; его больше занимал вопрос, как быть с Петром Степановичем: продолжать ли скрывать от него свое намерение или тотчас же во всем ему признаться и стоять твердо на своем, что бы он ни говорил.

Илюша нарочно пошел домой самой дальней дорогой, все обдумывая, как лучше поступить, но так и дошел до самых дверей своей квартиры, ни на что не решившись положительно.

На его тихий звонок ему отворил Сергей Степанович, сильно взволнованный.

– Что это, Илья, где ты вечно пропадаешь? – закричал он на мальчика. – Беги скорей к Курицыну, пусть он сейчас же идет к нам: брат очень болен…

– Петр Степанович? Что же с ним такое? – с тревогой спросил Илюша.

– Ну, еще будешь тут рассуждать да расспрашивать? – по своему обыкновению неласково отвечал Сергей Степанович. – Говорят тебе – болен, нужно доктора. Иди же скорей!

Илюша, не говоря больше ни слова, побежал за доктором. К счастью, Курицын жил недалеко и мог тотчас же отправиться к приятелю.

Болезнь Петра Степановича, подготовлявшаяся уже очень давно, оказалась не только серьезной, но даже опасной. Курицын, не надеясь на собственные силы, пригласил еще одного доктора и несколько раз настоятельно повторил Сергею Степановичу и Илюше, что за больным нужен самый тщательный уход.