Волчонок для Избранной (СИ)

Она шагнула внутрь, слыша тихий свист. Сразу вспомнились поверья, которые рассказывала мама-цыганка. Свист в доме — к беде. Мелани зябко повела плечами, отходя от сквозняка. И тут в окно впорхнула большая черная птица. Она заметалась по комнате, едва не съездив кончиками перьев по носу. Мелани вскрикнула, вскидывая руки к лицу, защищая глаза от птичьих когтей. Тарелка с кашей упала на пол, переворачиваясь. А птица метнулась к окну, напоследок задевая маленькое зеркальце, лежащее на столе Саманты. Ударившись о каменный пол, оно брызнуло мелкими осколками.

Мелани присела перед ним, протягивая кончики пальцев. По спине пробежал холодок. Старые поверья, услышанные в детстве у костра, всплывали в голове снова и снова. Птица в доме — к несчастью, зеркало разбить — к чему-то плохому.

— Мелани! Мелани! — раздался детский голосок. — Ты кричала!

Мелани вздрогнула всем телом, поворачиваясь к Кэт. Она замерла в дверном проеме, хмуря светлые бровки.

— Да тут просто… зеркальце разбилось. Птица залетела и зацепила.

— Какое зеркальце? — удивилась Кэт, подходя ближе. — И что за птичка? Я ничего не видела!

Она протянула руку, беря со стола карманное зеркало. Целое и невредимое. Мелани с тревогой оглянулась на окно, в котором якобы скрылась птица.

«Значит, это было видение… Знак, что с Самантой что-то случилось», — пронеслось в голове.

Глава 56

— Что ты видишь, Рэн? — голос Саманты прозвучал хрипло.

Френсис промолчал, ушел в себя, погрузившись в считывание информации. Он видел белый кабинет, так похожий на то снежное безумие, что творилось за окном. Видел длинный темный стол, зеркальные стены. Видел «Миротворцев», их главу и высокую блондинку, излучающую уверенность.

Серафиму было не узнать. Она прохаживалась по комнате взад-вперед, покачивая бедрами в бесстыдно облегающей одежде. Гордая осанка, приподнятый подбородок, холодный взгляд — надменная стерва, а не та хрупкая девушка, которая плакала на вокзале, провожая жениха на опасное задание.

Френсис на секунду с болью прижмурился. Ведь на поверхность вылезло собственное воспоминание. Непрошенное, болезненное.

***

В последнюю ночь перед отъездом разыгралась гроза. Настоящая буря. Френсис и Серафима тогда жили в невысокой панельной многоэтажке на окраине города. Под самой крышей, которая в такие ливни всегда начинала течь.

Еще бы! Это же не один из мегаполисов, где живут самые главные «Миротворцы» и остальные богачи. Там, где и ночью светло от уличных экранов, а стеклянные небоскребы тянутся к самому небу. Там, где специальные фильтры делают воздух свежим и чистым от любых запахов, а особые устройства чистят магический фон, отражая любую атаку.

Простым смертным такое точно не по карману! Но Френсис и Серафима не жаловались. Он любил узкие улочки, пусть и потрепанные войной, запах забегаловок и свежей выпечки, которую приносил невесте. А она улыбалась с милыми ямочками на щеках, щебеча, что этот малыш совсем сошел с ума, что теперь постоянно хочется булочек.

Кап-кап-кап.

Френсис поднял взгляд к потолку. По старой побелке ветвилась трещина. Во вспышке молнии стало видно, что вокруг нее посерело. Похоже, таз на чердаке переполнился.

— Нужно было все-таки разобраться с этой чертовой крышей. Как ты теперь здесь останешься одна? — вздохнул Френсис, притягивая к себе ближе Серафиму.

— Нам ведь все равно говорили, что скоро тебя отправят в другое место, что скоро переезжать. Откуда нам было знать… — ее голос сорвался.

«Что планы поменяются, и меня отправят одного, — мысленно продолжил Френсис за нее. — В самую гущу. И взять с собой невесту — никак. Потому что я больше не сражаюсь в честных боях, а должен вклиниться к Волкам и стать шпионом».

По окнам застучал град. Крупный, звонкий. Показалось, что он вот-вот пробьет стекло. Серафима поежилась, прижимаясь ближе под одеялом. Наверняка это напомнило ей автоматную очередь. Френсис услышал тихие всхлипы, и футболка на его плече начала слегка промокать.

— Ну, что ты, малышка? Тебе нельзя нервничать, ты же знаешь…

— Тебя там убьют! — Серафима ударила кулаком по плечу Френсиса. — Я чувствую, на этот раз все иначе! Опаснее! У меня сердце не на месте! А что, если с тобой что-то?! Что со мной будет? Как мне растить ребенка одной?!

Она села на кровати, прижимая одеяло к груди. Растрепанная, испуганная, с лихорадочным блеском в глазах. Молнии за окном подсвечивали светлые волосы и фарфоровую кожу.

«Она волнуется не за меня, а только за себя, — мелькнула короткая болезненная мысль, но Френсис отогнал ее. — Нет, все это глупости. Серафима любит меня. Я вернусь, и мы будем счастливы вместе. Уже втроем».

— Я буду писать тебе письма, — Френсис привлек Серафиму к себе, пока она дрожала от страха. — Часто-часто! И ты будешь знать, что все хорошо.

— А если они перестанут приходить?

Они чуть отстранились друг от друга. Френсис взял ладони Серафимы в свои, медленно поглаживая холодные от волнения пальцы.

— Тогда… прошу только об одном, — глухо произнес он, кладя ладонь на ее живот. — Выбери достойного отца нашему малышу.

— Что?! Что ты такое говоришь?! — она отшатнулась.