Волчонок Итро

 Прочистив, наконец, глаза, я стал прозревать. “Чертовщина какая-то! Не шутку ли выкинул с нами Петух?! Уж слишком легкий, бутафорский камень какой-то... Да, но ведь вначале он был тяжелый, как смерть! Что же с ним случилось? Колдовство, чудо? А почему бы и нет? Петух намекал, что изучает Кабалу, говорил, что может и показать кое-что. Вот и показал, сотворил...”.

 Мы выбрались из траншеи. Петуха было не узнать другой человек! Словно бесноватый, он бегал вокруг громадного параллелепипеда, облепленного сырой землей. Борода его развевалась, пейсы размотались, шляпу он потерял.

 «Чудо, евреи, древнее чудо! - воздевал он руки к звездному небу, рвал и теребил полосатый халат. - Благословен Ты, Г-сподь, давший мне дожить до этого дня, увидеть своими глазами!»

 Подошел и я к блоку: высота его доходила мне до груди, ширины же в нем было метров шесть, не меньше. Постукал его ботинком, качнуть попробовал бутафорским он не был, нет! Пронзенный чем-то внезапным, я покрылся мурашками. Вдруг тоже захотелось воздевать руки, бесноваться, выкрикивать... Но удержался, с трудом удержался.

 Артур с Максимом пришли в себя быстро. Они взобрались на блок, принялись прыгать там, как дети, и громко орать: «Вертолет отменяется, все деньги наши!»

 Мы смотали лестницу, выбрали из траншеи цепи, ремни, спрятали все в сарайчик и пошли к Стене плача. Зайдя в сводчатый закуток, мы заперлись за решеткой.

 Весь истерзанный, с блуждающими глазами, Петух принялся объяснять нам, что, по его мнению, случилось, что произошло с нами сейчас.

 На египетских пирамидах работали сотни тысяч рабов, волокли камни вручную, волокли на катках, подъемниках. Люди гибли, как мухи. Ничего подобного при строительстве Храма не было. Предание гласит, что камни плыли по воздуху, точно ложась туда, где им было велено. Поднимались и плыли по Слову, в котором заключено одно из имен Б-га... «Только что вы это видели сами. Об этом мы должны известить мир! Согласны со мной?»

“Ну, вот это самое я и подумал! Он кабалист и знает заветное Слово!”.

 Поинтересовался: «И это Слово вы вовремя успели произнести?»

«В том-то и дело, что нет! Это одна из величайших тайн. Этим Словом владели пророки, Соломон знал его... Может, вы сказали его, сами того не ведая? Что вы кричали в траншее, вспомните?»

«Не помню», - пожал я плечами.

«А хрен его знает, - хихикнул Максим. - Мать-перемать вашу, кричал...»

«Что-что? Что вы, Максим, кричали?»

«Ничего интересного, - ответил Артур. - Матюгались, как сукины дети. Как все нормальные люди».

«Евреи, мы видели чудо! - снова сказал Петух. - Я предлагаю составить сейчас документ, и всем четверым под ним подписаться юридический документ по всем правилам. Поднимемся в раввинат при Стене плача и заверим печатью при авторитетных свидетелях. Народ Израиля и весь мир должны узнать о чуде с храмовым камнем. Таков долг каждого еврея о чуде ни в коем случае не умалчивать, а широко об этом оповещать. О славе Г-спода Б-га нашего, отныне и во веки веков!»

«Чушь, бред сивой кобылы! - воскликнул Максим. - Не стану я ничего подписывать!» Ударил себя в грудь кулаком и навис над растрепанным Петухом грозной тушей.

 Максим кричал, что с детства отличался живучестью, везением и неслыханной физической силой. В Бабьем Яру его, ребенка, расстреляли вместе со всеми родственниками. Вместе со всеми киевскими евреями. Будучи погребенным под целой горой трупов, он выбрался ночью и ушел. Не утонул в море крови, не умер от горя и ужаса, не был задушен, раздавлен, сам себя раскопал и ушел...

«Такое ты слышал когда-нибудь? - гремел он. - Такое ты можешь себе представить?»

 И обратился к нам, ко мне и к Артуру: «А кто в Союзе был чемпионом в тяжелом весе? Кто валил

Королева на ринге? Выбрасывал его за канаты, это страшилище, эту гору мяса?»

 И мы подтвердили: да, Максим Зильбер! Чемпион в тяжелом весе абсолютный... Сильнее Максима не было человека в России – исторический факт.

«Вот вам о чем составить бы документ, господин Петух! Не Б-г и не вертолет вам выволокли эту

штуку, а я! Вот с каким чудом столкнулись вы, милый! Об этом и сообщите миру, сообщите всему Израилю!»

 Он сел, тяжело отдуваясь, сопя от возмущения.

 Затем разверз уста Артур Флорентин, человек разумный, ученый. Он не спеша все объяснил Петуху, по-профессорски, как мальчишке, с явной иронией: «Известно ли вам, дорогой господин, что рекорды в тяжелой атлетике доходят нынче чуть не до тонны? Что человеческий организм в критические моменты способен взорваться, как бомба, совершая при этом необыкновенное, уму непостижимое. И если имеете хоть чуточку представление, о чем я вам говорю, то должны принять во внимание, что мы еще и спортсмены выдающиеся...»

 Артур продолжал рассуждать о скрытых возможностях человеческого организма, а Петух горестно качал головой, окаменев от растерянности, чуть не плакал.