Волд Аскер и симфония дальнего космоса

– Да. Мы для простоты сейчас опускаем десятитысячные номера. Дело было давно. Но вернёмся к нашей политике. Мы намеренно не развиваем многие миры, для того, чтобы у людей была перед глазами картина того, из какого болота им следует выбираться. Если какой-то мир развивается, то он должен развиваться по своей логике, на основании решений каких-то людей этого мира. По этой причине мы и не отвечаем солдатам напрямую. Никому из них не захочется узнать, что мы считаем их чудовищами, более опасными для них самих, чем для противника. Но вернёмся к тебе и Илиарсии. Недавно, при ловле душ, нам попалась одна очень продвинутая душа. Ты её, кстати, и поймал. Он был командующим одним из отрядов клана. Помнишь эту операцию? Я тогда отвела все силы, пока они не поняли, что именно к нам попало.

– Если он был бандитом в кланах, то зачем он нам нужен?

– Я знавала его раньше, это была великая душа. Потом он погиб возле одного из примитивных миров, а всплыл только сейчас. Он вырос в злом и примитивном мире, и это наложило на него отпечаток в этой жизни. Но, тем не менее, он стал у них адмиралом.

– И как это касается меня и Илиарсии?

– Самым прямым образом. Я хочу, чтобы он стал вашим ребёнком.

На пару минут я потерял способность дышать. Хорошо, что я тренирован на разгерметизацию. Богиня тем временем продолжала:

– В силу особенностей устройства организма Илиарсии она не может забеременеть, пока не испытает восторга любви.

В моей голове возник образ длинной иглы и шприца. Богиня прочитала меня и сказала:

– Да, это возможно. Но есть и ещё одна проблема. Тело чувств у ребёнка создается из пересечения тел чувств родителей. Это означает, что до взросления, до того момента, пока человек не начинает сам устанавливать, как ему на что реагировать, ребёнок будет испытывать те чувства, которые ему достались от родителей. Это общий закон для людей всех видов. Искусственный ребёнок будет уступать полноценному. Вы с Илиарсией Туйина оба добродушные и достаточно глубокие люди. У вас будет хороший ребенок. Для этого нужно, чтобы вы с Илиарсией испытали восторг любви одновременно, плюс – минус несколько минут. С тобой всё будет очень просто: ещё раз получишь еду с гормонами удовольствия. А Илиарсию просто погладишь. Ей хватит простой ласки.

При словах о вкусной еде моя животная часть, до этого всячески противившаяся идее о контакте со Сладкой Конфеткой, сразу встала на задние лапки и принялась изыскивать пути и аргументы, чтобы организовать это дело. Какая же я всё-таки скотина.

– А откуда возьмётся семя? И как мы узнаем, что душа перешла в ребёнка?

– Семени у неё в достатке. На эту тему можешь не волноваться. Когда сияние в контейнере для души погаснет, значит, душа ушла. Больше никто на базе зачать не может. Я позаботилась. Этот ваш ребенок будет очень способным, – продолжила Богиня, – возможно, он даже станет таким, как я, охранителем жизни. Даже, скорее всего, он таким и станет. Всё остальное для него будет слишком скучно. Ради этого, собственно, и прилагаются такие усилия. Соглашайся, Волд.

– Соглашайся, соглашайся, это же для общего дела и процветания всей Вселенной, – подпевала животная часть, – а я получу еду со Вкусом.

– Я согласен, но мне надо будет сначала познакомиться, поболтать с ней… хотя бы недельку. А Илиарсия знает, что будет матерью нового бога?

– Нет. Ей сказали, что эта душа просто ни в кого другого не поместится.

– Я согласен.

Богиня была очень довольна.

А я подумал, что меня просто подсадили на наркоту, а теперь манипулируют, как хотят. Надо сказать, что в переселение душ я в общем-то не верю. Даже после того, как возил ящик с душами. Но если Богиня хочет, чтобы я погладил Конфетку – поглажу. Это же для блага всей Вселенной…

Так я стал приглашать Илиарсию на свидания. На базе есть только одна комната, имеющая иллюминатор с видом на звёзды. Там мы обычно и встречались, просто для того, чтобы поболтать. Она рассказывала мне о своей планете, я делился всякими шуточками из жизни военной казармы. Общение на интерлингве шло очень туго. Мы оба хорошо знали военный сленг, но очень плохо владели языком в тех областях, которые касались бытовой жизни. Для целого ряда явлений в наших культурах в этом языке даже и терминов-то не было. В итоге я наплевал на секретность и использовал прибор для чтения мыслей, что достался нам от стариков. С ним дело пошло намного веселее. Если отрешиться от её внешности, то Конфетка была настоящим человеком. Она могла быть весёлой, грустной, путаться, перебивать сама себя, смущаться и сердиться. Строй её мыслей ненамного отличался от моих. Пожалуй, она даже была немного получше.