Волджин - Тени Орды

"Хотя история умалчивает о том, что случилось с этим слугой, сказано, что император, расстроенный и злой, объявил, что вершина этой горы считается отныне проклятой. Ни один могу не поднимался туда, позволив нам собираться здесь, чтобы готовиться и тренироваться перед их свержением. Здесь мы оставались невидимыми, ибо никто не пожелал нас искать".

Тажань Чжу мрачно поклонился Чэню и Вол'джину, прежде чем продолжить. "Несколько месяцев назад я, как и могу, и не думал искать кого-то, кто был нам нужен. Мастер Буйный Портер вначале притащил человека, а затем темного охотника. Хотя я и позволил им остаться, я не велел ему приводить никого больше. Я жалею об этом решении. В этой самой комнате я говорил с Мастером Буйным Портером об этом, о якорях и океанах, о путях Хоцзинь и Тушуй. Я спросил его, что более важно, и он ответил: ни то, ни другое - важней всего команда. Я много и глубоко об этом думал, и вот здесь и сейчас передо мной стоите вы, команда".

Он сложил лапы за спиной. "Все вы пришли сюда по разным причинам. Вы учились как один. Но именно эта беда, это благородное призвание делают вас едиными".

Тажань Чжу поднял один из деревянных жетонов. "Мастер Буйный Портер приготовил отвар, которым хочет поделиться с нами. В нашу честь он назвал его "Тридцать Три". Так нас и будут знать - Тридцать Три Воина. В то время как народ будет думать о нас и вспоминать нас с гордостью, я хочу, чтобы вы знали, что у меня не было бОльшего повода для гордости, чем быть среди вас".

Он глубоко поклонился и держал поклон долго, как требовали приличия. Монахи, Вол'джин и Чэнь ответили ему тем же. У Вол'джина встал ком в горле. Отчасти он находил занятным то, что кланяется существу, которое считал когда-то ниже себя, но сердце его переполнялось при мысли о том, что он вошел в одно число со всеми ними.

Они были Тридцатью Тремя Воинами - тем, как он всегда представлял себе Орду. Их сила исходила из их различий, объединенных общей целью. Их дух - тот дух, который Бвонсамди назвал бы достойным тролля - сплавлялся в горне общих стремлений. Да, Вол'джин все еще считал себя троллем, но это больше не определяло его, а было лишь важной его частью.

Монахи выпрямились, а потом построение распалось, и все направились к столу. Подавать еду и питье накануне битвы было правильным, а настойка Чэня была не слишком крепкой, чтобы избежать неприятностей. Монахи устроили богатый пир, и мысль о том, чтобы опустошить кладовую к приходу врага была для всех источником мрачного веселья.

Чэнь в сопровождении Ялии поднес Вол'джину дымящуюся кружку своего отвара. "Я и впрямь оставил свой шедевр напоследок".

Вол'джин поднял кружку, затем отпил. Его ноздри защекотали запахи ягод и специй. Отвар был скорее теплым, чем прохладным, богатым вкусами, но с резким оттенком крепкого сидра. Странные вкусы, одни мягкие и сладкие, другие острые и пронзительные, плясали на языке. Ему бы пришлось напрячься, чтобы определить хотя бы половину, но они так подходили друг другу, что он предпочел вовсе не раздумывать над этим.

Вол'джин вытер губы рукавом. "Это напомнило мне о первой ночи, которую я провел на островах Эха, когда мы вернули их себе. Теплый вечер, мягкий бриз, запах океана. Никакого страха, ведь я был там, где должен. Спасибо тебе, Чэнь".

"Это я должен благодарить тебя, Вол'джин".

"Почему же?"

"Потому что ты сказал, что мой лучший отвар произвел то впечатление, которое я замышлял".

"Тогда ты лучший из нас, поскольку ты укрепил наш дух. Это место, которое мы зовем домом. Здесь нет места страху". Вол'джин кивнул и выпил еще. "По крайней мере, пока не явятся Зандалари, волоча за собой свой страх, а мы подбросим им еще".

Глава 32

Вол'джину пришло в голову, что этот момент, эта бесконечно краткая пауза перед началом битвы будет последним, что он вспомнит перед смертью. Его сердце екнуло при этой мысли. Зандалари вошли в рощу Опадающих Лепестков, когда темные облака привели день к раннему финалу. Первые снежинки падали, как пепел, медленно кружась, подхватываемые прихотливым ветром. Деревья, все в розовом цвету, укрывали противника, но не в его пользу.

Справа от него, в дюжине ярдов позади, лук Тиратана застонал, когда человек натянул тетиву. Он выстрелил. Время для Вол'джина достаточно замедлилось, чтобы увидеть саму стрелу за секунду до того, как она слетела с лука, разгоняясь. Красное древко, синие перья и полосы, крючковатый наконечник, рассчитанный на то, чтобы пробивать кольчугу - стрела исчезла за розовой цветущей пеленой. Лишь два маленьких лепестка упали вместе с хлопьями снега, отмечая ее путь.

Впереди в закатном сумраке раздался влажный кашляющий звук. На землю упало тело. А потом с пронзительными боевыми кличами и древними, страшными проклятиями Зандалари ринулись вперед огромной сокрушительной волной.