Вольф Мессинг – повелитель сознания

К своему рассказу о чудесах строения сознания Талбот приступает с того, как в начале сороковых годов прошедшего столетия молодой американский нейрохирург Карл Прибрам занялся исследованиями природы человеческой памяти, в частности вопросом, сильно волновавшим всех нейрофизиологов, – где же расположено это поистине невероятное по объему вместилище знаний? Тогда господствовало мнение, что память рассредоточена или, наоборот, сконцентрирована в некоторых областях коры головного мозга. Например, блок воспоминаний о некотором периоде времени – дне, неделе или даже месяце – «впечатывается» на клеточном уровне в сером веществе мозга, ответственном за процессы высшей нервной деятельности. Такие клеточные «следы памяти», или, правильнее сказать, ее физиологические носители, еще в начале XX века назвали энграмами. К началу исследований Прибрама было совершенно неясно, какие именно клетки мозга или даже молекулы особого рода ответственны за процессы запоминания, но большинство ученых было твердо уверено, что со временем энграмы будут непременно обнаружены.

Сначала Прибрам полностью разделял общепризнанную теорию энграм. Но затем произошло нечто, в корне изменившее его взгляды. В 1946 году он начал работать с выдающимся нейропсихологом Карлом Лэшли. Лэшли предоставил в распоряжение Прибрама большое количество данных, накопленных в течение тридцати лет экспериментальной работы по исследованию загадочного механизма памяти. Проанализировав опыты Лэшли, Прибрам неожиданно пришел к выводу, что они в значительной мере ставят под сомнение само существование энграмов. Лэшли занимался тем, что обучал крыс выполнять серию задач – например, выискивать наперегонки кратчайший путь в лабиринте. Затем он удалял различные участки мозга крыс и заново подвергал их испытанию. Его целью было локализовать и удалить тот участок мозга, в котором хранилась память о способности бежать по лабиринту. К своему удивлению, он обнаружил, что вне зависимости от того, какие участки мозга были удалены, память в целом нельзя было устранить. Обычно лишь была нарушена моторика крыс, так что они едва ковыляли по лабиринту, но даже при удалении значительной части мозга их память оставалась нетронутой.

Для Прибрама это были исключительно важные открытия. Если память хранилась в определенных участках мозга, подобно тому как книги располагаются в определенных местах на полках, то почему хирургическое вмешательство не влияло на нее? В понимании Прибрама единственным ответом могло быть то, что конкретная память не локализуется в определенных участках мозга, а каким-то образом распределена по всему мозгу как единое целое. Проблема состояла в том, что Прибрам не мог даже предположить, какой именно физический механизм или процесс может быть ответственен за такое странное явление. В Йельском университете Прибрам продолжал обдумывать свою гипотезу о том, что память, судя по всему, распределена в мозговой ткани, и чем больше он размышлял об этом, тем более убедительной казалась гипотеза. Все пациенты, у которых мозг был частично удален по медицинским показаниям, никогда не жаловались на потерю конкретной памяти. Лишь удаление значительной части коры головного мозга приводило к тому, что память пациента становилась как бы «расплывчатой», но никто еще не терял после операции избирательную, так называемую селективную память. Например, люди, получившие тяжелые травмы головного мозга, как правило, всегда помнили своих родных, близких и знакомых. Практически никогда они не теряли и оперативной памяти: как держать в руке столовые приборы, ходить или даже кататься на коньках и велосипеде. Даже удаление височных долей, в которых, по мнению многих ученых, располагались отделы запоминающих мозговых структур, как правило, не приводило к существенным провалам в памяти пациента.

В течение десятилетий Прибрам никак не мог развить свои идеи и лишь продолжал накапливать обширный экспериментальный материал, доказывавший его теорию распределенного характера памяти в коре головного мозга. И лишь в середине шестидесятых годов ему на глаза попалась научно-популярная статья, описывающая принципы построения оптических голограмм. Статья содержала и краткое изложение теории создания объемных оптических изображений с помощью недавно открытых квантовых генераторов – лазеров.

Открытие принципа голограммы было революционным не только само по себе: оно сулило решение той головоломки, с которой Прибрам столько лет безуспешно боролся… Он понял, что память как одна из центральных функций мозга имеет распределенный, а не локализованный характер. Если каждый кусочек голографической пленки может содержать информацию, по которой создается целое изображение, то совершенно аналогично каждая часть мозга может содержать информацию, восстанавливающую память как целое.