Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

– Жив он, – сказал Мессинг. – Но не могу сказать где... мне кажется, вполне может быть в плену...

– В плену? – задохнулась от страха женщина.

– В плену... а может, в партизанах... Но радуйтесь тому, что живой...

В вестибюле театра появился администратор Осип Ефремович в сопровождении молодой женщины, стройной, высокой, черноволосой и черноглазой. Ее изящную фигуру обтягивало темно-синее шелковое платье.

– Ну-ка, товарищи, быстренько освободим помещение театра! Быстренько! Быстренько! – Расставив короткие толстые ручки в стороны, Осип Ефремович стал выпроваживать к выходу посетителей, толпившихся перед дверью.

– Мы к товарищу Мессингу... – запротестовали люди.

– Я уже полтора часа жду!

– А я, гражданочка, третий день прихожу и все не могу попасть!

– Послушайте, товарищ, вы же за мной стояли? Почему вы вперед лезете?

– Отвали, хмырь болотный! Сейчас моя очередь!

– Товарищи! Щас милицию вызову!– уже пронзительно завопил Осип Ефремович. Он двинулся на посетителей, толкнул какую-то пожилую женщину, старика, и люди стали пятиться от двери администратора к выходу. – Совесть поимейте! Каждый день! Каждый день! Товарищ Мессинг едва живой ходит! Вы из него всю кровь выпили!

– Но он же обещал, что всех примет! – слабо возражали просители.

– Я с работы отпросилась и опять не попала! Что же делать-то?!

– Завтра приходите! Завтра! – не слушая возражений, кричал Осип Ефремович.

Наконец он вытолкал всех за дверь, с трудом задвинул тяжелый металлический засов и вздохнул с облегчением:

– Вот каждый день так, Аида Михайловна, верите?

– Верю... – улыбнулась женщина.

Дверь в комнату администратора открылась, и выглянул Мессинг:

– Что, больше никого? Странно...

– Да вы никак огорчились, Вольф Григорьевич! – хлопнул себя по бокам Осип Ефремович. – Недоступный вы моему разуму человек, как говорил Петька Чапаеву! Наполеон! Ну прямо – Наполеон!

Аида Михайловна посмотрела на растерянного Мессинга и широко улыбнулась. И тут Мессинг тоже увидел ее и уже не смог отвести взгляд.

– Что, Вольф Григорьевич? Нравится дамочка? Для вас привел! Специально для вас! Знакомьтесь! – Осип Ефремович грозно сдвинул брови. – Знакомьтесь, я вам говорю!

Старушки, гардеробщицы и вахтерша, наблюдавшие за ними, заулыбались, захихикали.

Мессинг медленно подошел к Аиде Михайловне, чуть поклонился:

– Мессинг...

– Аида Михайловна Раппопорт. – Она протянула руку, и Мессинг с готовностью схватил ее, долго тряс:

– Вольф Григорьевич... А вы... вы кто, простите? Вы работаете в театре? Нет, вы работаете в управлении культуры облисполкома? Я ошибаюсь?

– Вольф, ты меня удивляешь! – тут же влез Осип Ефремович. – Я думал, тебе взгляда достаточно, чтобы все знать об этой прекрасной даме. Ястолько ей наговорил о тебе, столько...

– Не надо, Осип Ефремович, я сама как-нибудь... – с той же мягкой улыбкой перебила Аида Михайловна. – Я действительно работаю в управлении культуры облисполкома. Я бывала на многих ваших концертах, Вольф Григорьевич...

– Благодарю вас, Аида Михайловна, вы правы, мне очень нужен помощник, но не только на сцене, но и в выборе...

– Я этого еще вам не говорила... – опять улыбнулась женщина.

– Разве не говорили? А мне послышалось...

– Вот именно, вы успели прочитать мои мысли раньше, чем я их высказала вслух. С вами опасно женщине... особенно незамужней...

– А вы не замужем? – тупо спросил Мессинг.

Осип Ефремович хихикнул и сказал:

– Надеюсь, вы понравились друг другу. С остальными вопросами прошу в мой кабинет. – Он широким жестом указал на дверь с табличкой “Администратор” и вошел первым, оставив дверь открытой.

Они вышли из театра и медленно пошли по улице. Стояла холодная и ясная осень. Ледяной ветер, казалось, насквозь продувал Аиду Михайловну в ее стареньком тонком пальто, небольшая шляпка едва держалась на пышной прическе. Женщина то и дело дотрагивалась до нее рукой, словно проверяла, не сдуло ли ее с головы.

– Мне кажется, перед каждым вашим выходом нужно вступительное слово, которое объясняло бы суть ваших действий... суть вашего таланта... и какие проблемы стоят перед современной наукой в связи с телепатией и гипнозом...

– Ну что ж, – быстро взглянул на нее Мессинг, – мое следующее выступление через два дня. Сумеете вы написать такое предварительное слово?

– Я напишу... правда, не уверена, что с первого раза все получится...

– Получится, получится, – заверил ее Мессинг и переменил тему разговора: – Вы всегда жили в Новосибирске?

– Нет, мы приехали сюда в тридцать седьмом году. Отца сослали... ну и мы за ним приехали.

– Отец и мать умерли?

– Да, отец в позапрошлом, а мать в прошлом году... И живу я теперь одна... – Аида Михайловна улыбнулась. – Но не скучаю. Много работы... у меня есть хорошие друзья, хотя я больше люблю одиночество...

– Любите читать и слушать музыку, – добавил Мессинг. – Музыку классическую... Любите Рахманинова, Чайковского... Грига... я не ошибся? – Он заглянул ей в глаза.

– Да, люблю больше всего именно тех, кого вы назвали... Я же говорю, с вами опасно... вы уже все знаете, и женщина становится беззащитной перед вами... А вам правда нужен помощник?