Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

Цех разразился смехом, рабочие стали хлопать, что-то кричали. Это еще больше разозлило девочку, она бросилась с кулаками на Мессинга, и если бы он не перехватил ее тонкие ручки, то наверняка тоже получил бы по физиономии. Он наклонился к девочке, держа ее за руки, заглянул ей в глаза и стал что-то говорить, успокаивая…

Паренек, поняв, что дело плохо, быстро спустился с помоста и юркнул в толпу рабочих. Он пробирался между людьми, получая со всех сторон тычки и подзатыльники от женщин.

И тут взревела сирена. Начальники на сцене демонстративно повернулись к часам, висевшим на стене цеха. Рабочие и работницы нехотя начали расходиться к своим станкам. Девочка вырвалась из рук Мессинга и стала быстро спускаться по лесенке, топая большими сапогами. Спрыгнула на бетонный пол и побежала к станку. На бегу обернулась, посмотрела на Мессинга веселым взглядом и помахала ему рукой.

И Мессинг, улыбнувшись, помахал ей рукой в ответ. Тут к нему подошел один из начальников, жестом пригласил куда-то и еще что-то сказал, улыбаясь.

– Так где вы живете? – спросил Мессинг, сидя в машине рядом с шофером и повернувшись к заднему сиденью, где примостились паренек и девушка. Они были в тех же телогрейках и сапогах, что и в цеху. Парочка, улыбаясь, глазела на Мессинга.

– В Марьиной роще… третья Мещанская, дом девять, во дворе барак стоит… – бойко ответил паренек.

– Значит, в одном бараке живете?

– В одном, – подтвердил паренек. – У нас коридор общий.

– Зоя, ну ты больше на него не сердишься? – Мессинг глянул на девчонку.

– Что с него взять? – вздохнула она. – Опозорил перед всеми…

– Да ладно, опозорил… – обиженно протянул паренек. – А то ты ходишь, как эта… спящая красавица.

– А ты Иванушка-дурачок, – ответила Зоя. – На весь цех посмешище… Тебя же ни один человек всерьез не воспринимает.

– А тебя воспринимают, да? Воспринимают? Пигалица! – взъярился паренек.

– Кажется, вы давно друг друга знаете? – спросил, улыбаясь, Мессинг.

– Да мы родились в один день! – ответил паренек. – Ив школу вместе пошли, и до школы… в одном коридоре… и потом… даже рассказывать скучно.

Мессинг тихо рассмеялся и спросил:

– И до сих пор она ни разу тебя не поцеловала?

– Да ну ее! Больно надо!

– Он хотел меня поцеловать. Когда наши отцы на фронт уходили. Так я ему так дала – у него зуб сломался! – Зоя засмеялась.

Мессинг тоже засмеялся, покачал головой:

– Ну, какая ты суровая девушка!

– Да я тогда выпимши был, – скривился паренек. – Не соображал… А так и не больно-то и надо!

– Ах, не надо? – вскинулась Зоя. – А чего ж тогда такое желание товарищу Мессингу загадал? Какой ты все-таки подлый, Венька, видеть тебя не хочу! – и Зоя отвернулась, стала смотреть в окошко, за которым проплывала ночная темная Москва. Лишь в редких окнах домов светили огни.

– Ну вот ваша третья Мещанская, – сказал водитель. – Где сворачивать?

– А вон третий барак начнется, сразу за ним можно… – ответил Веня.

– На работу когда вам? – спросил Мессинг.

– В шесть утра.

– Пять часов осталось, – посмотрел на часы Мессинг. – Ну хоть выспитесь…

– Выспимся! – улыбнулся Веня. – Мы привыкли совсем мало спать.

Газик, обтянутый брезентом, урча, свернул за бараком во двор, остановился. Окна длинного барака почти все были освещены. Ребята выбрались из машины.

– Спасибо, товарищ Мессинг… До свидания, – сказал Веня.

– Спасибо, что к нам приехали, – поблагодарила Зоя. – Все рабочие очень довольны.

– Спасибо вам, – ответил Мессинг. – Вы золотые ребята… Да, чуть не забыл, когда поженитесь, на свадьбу обязательно позовите. Договорились?

– Мы не поженимся… – покачала гол вой Зоя. – Ни за что…

– Поженитесь! Это я вам говорю, Вольф Мессинг! – И он захлопнул дверцу.

Газик взревел и дернулся с места, покатил. Зоя и Веня посмотрели друг на друга и побрели к бараку.

И снова неутомимые артисты давали представления, и это происходило не только в Москве и Подмосковье, но и почти на всей освобожденной территории Советского Союза.

Выступление перед рабочими танкостроительного завода уже подходило к концу. Крыша в цехе во многих местах была проломлена, сквозь нее виднелось темнеющее небо, и легкий дождичек накрапывал сквозь дыры прямо на ряды станков, ящики с продукцией, на рабочих, сгрудившихся вокруг сколоченного из досок помоста. Люди с азартом хлопали, провожая артистов, а те, взявшись за руки, кланялись, с усталыми и счастливыми лицами.

– Так, товарищи, теперь у нас торжественный ужин, – сообщил артистам плечистый человек в военной фуражке, в шинели поверх полувоенного френча, на котором сверкали два ордена Красного Знамени, два ордена Красной Звезды и множество медалей. – Прошу следовать за мной. У нас там есть закуточек, где крыша целая и тепло – там мы и стол накрыли.

– Нам бы до ночлега поскорей добраться, – жалобно проговорил кто-то из артистов. – Мы третью ночь не спим…