Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

Дверь в кабинет открылась, и вошел пожилой человек в темном костюме, русоволосый, с сильной проседью. Его густой чуб был зачесан надо лбом. Он бесшумно прошел ближе к столу и сел в кресло у окна. Мессинг, увидев его, привстал было, чтобы поздороваться, но человек властным жестом остановил его – дескать, не стоит беспокоиться. Он сидел у окна и сквозь очки внимательно разглядывал Мессинга.

Хрущев тоже посмотрел на этого человека, на лице его промелькнула тень недовольства, но он тут же отвернулся и уставился на Мессинга:

– Сталина из Мавзолея надо убрать! И ты. товарищ Мессинг, должен нам в этом деле помочь. Ты – человек известный… в народе про тебя такие сказки гуляют… будто ты по пустому листку бумаги в Сбербанке сто тыщ получил. Было такое?

– Было… – кивнул Мессинг.

– Во, фокусник, Михал Андреич, видал, а? – обернулся К Суслову Хрущев, и физиономия у него почему-то была очень довольная, он даже засмеялся. – Выпусти такого на Уолл-стрит, так он там все ихние банки обчистит! – И Никита Сергеевич залился радостным, почти детским смехом.

На лице Суслова не дрогнул ни один мускул. Он молча смотрел на Мессинга.

– Простите, Никита Сергеевич, не понимаю, каким образом я могу вам помочь, – сказал Мессинг.

– Объяви, что тебе приснилось… или там привиделось, или как там еще по-научному – что тело Сталина требуют вынести из Мавзолея, – улыбаясь, вкрадчивым бархатным голосом проговорил Хрущев. – Сразу во всех газетах напечатают… Вся страна прочитает…

– Кто требует? – переспросил Мессинг.

– Как кто? Народ требует… или как там? Высшие силы… Бог требует… – Хрущев искал подходящее определение и не мог найти. – Ты в этом деле мастер – тебе и карты в руки… Кто тебе являлся, когда ты увидел, что война кончится в мае сорок пятого?

– Никто не являлся…

– Как это никто? А кто ж тебе сказал, когда война кончится? – допытывался Хрущев.

– Никто не сказал. Я увидел… увидел в кипящем космосе цифры… я их почувствовал…

– В космосе… почувствовал… – растерялся Хрущев и вновь посмотрел на Суслова. – Ты академика Королева знаешь?

– Нет, не знаю…

– Ну и не надо, незачем тебе про него знать… В космосе, говоришь? Не надо никакого космоса. Просто, по-человечески скажи, что тебе знамение было – вынести надо труп Сталина из Мавзолея, и дело с концом.

– Нет, я этого сделать не смогу, – тихо, но твердо выговорил Мессинг.

– Как не сможешь? – опешил Хрущев. – Тебя руководитель партии и государства просит…

– Я никогда не врал и врать не смогу. Извините.

– Это не ответ, товарищ Мессинг. Такие ответы у нас не принимаются. Не врал он никогда! Да еще как врал-то! Думаешь, я поверю, что человек столько лет прожил и никогда не врал! Так вообще быть не может! Не хочешь нам помочь – это я понимаю. Но тогда и с тобой, товарищ Мессинг, другой разговор будет. Не как с другом, а как… с человеком, который… живет тут, понимаешь, всеми благами советской власти пользуется, лабораторию научную создать просит… а вот помочь этой самой власти не хочет!

Мессинг молчал, опустив голову. Хрущев тяжело смотрел на него.

– Чудной ты человек, Мессинг, ей-богу! – хмыкнул он. – Сам на гастроли за границу просится и сам же нам помочь не хочет, а? Ну где логика, Мессинг? Или ты так Сталина любишь?

– Я уважаю этого человека, – глухо ответил Мессинг.

– Вот если бы Сталин тебя о таком деле попросил бы – что, тоже отказался бы? Сказал бы, врать не могу? И что с тобой было бы, знаешь? А я тут цацкаюсь с тобой, уговариваю… Ладно, не хочешь помочь, не надо. Ступай отсюда к чертовой матери… Только вот ты у меня за границу поедешь! – и Никита Сергеевич показал Мессингу кукиш из толстых пальцев.

Мессинг встал, проговорил:

– Прошу извинить меня, товарищ Хрущев… Он хотел уйти из кабинета, но Хрущев остановил его громким окриком:

– Не извиняю! Видал засранца? – Первый секретарь партии посмотрел на Суслова и снова обернулся к Мессингу. – Интеллигенция паршивая! Как премию, звание, орден, квартиру – дай, дай, дай, а как о чем-нибудь попросишь – рыло воротят, совесть не позволяет, не врал никогда! Говнюки чертовы! Ни одному верить нельзя! Ну ты у меня еще попляшешь! – Хрущев гневно посмотрел на Мессинга и погрозил пальцем. – Так и будешь по провинциям гастролировать, гастролер хренов! И никаких крупных городов! В колхозных клубах будешь телепатию свою показывать! Вы свободны, товарищ Мессинг! Больше не задерживаю!

Мессинг медленно вышел из кабинета, бесшумно закрыв за собой дверь.

Мессинг без стука вошел в кабинет Осипа Ефремовича, молча уселся в кресло у письменного стола и спросил глухо:

– Прости, Осип Ефремович, у тебя выпить нету?

Администратор молча раздвинул книжки в застекленном стеллаже, извлек бутылку армянского трехзвездного коньяка, два стаканчика и, откупорив бутылку, налил доверху, не жалея. Потом достал из ящика стола апельсин, очистил его, бросая толстую оранжевую кожуру на стеклянный журнальный столик – последний писк моды. Только потом спросил:

– Ну что, был?

– Был… – Мессинг равнодушно смотрел в пространство.

– У самого?

– У самого…