Вольфганг Амадей. Моцарт

   — Десять опусов для клавира, семнадцать сонат для клавира и скрипки, сонату для четырёх рук, шесть дивертисментов, серенаду, девять симфоний для оркестра, одну кирию[55], три церковных сонаты для двух скрипок, баса и органа, оркестровую кантату, одну обедню и четыре оперы.

   — Это весьма и весьма похвально. Если ты и впредь будешь трудиться так плодотворно, то ты ещё превзойдёшь Чести[56], который, по слухам, написал сто пятьдесят опер.

Обратившись к отцу, он сообщает, что намерен и в будущем предоставлять ему отпуск для концертных поездок, не выплачивая ему, правда, содержания за это время; в данном случае он намерен сделать исключение из правил ввиду болезней детей и других неожиданных осложнений.

   — Ваша княжеская милость, можете быть уверены, что я буду строго придерживаться ваших предписаний.

   — Вы как будто предполагаете вскоре вновь покинуть нас?

   — В ближайшее время — нет. Но Италия до сих пор для нас terra incognita[57], и мне хотелось бы познакомить с нею моего сына — для его же пользы.

   — Италия! Страна музыки! Конечно, он обязательно должен там побывать. Готов предположить, что и там его ждёт успех. Но о пользе вы верно заметили: в музыке итальянцы намного опережают нас, немцев, и нашим композиторам есть чему у них поучиться. — Архиепископ с улыбкой смотрит на Вольфганга и спрашивает: — Рапа italiano?[58]

   — Un росо, Monsignore! Ма voglio quecta lingua cosi bene parlare come quisto italiano[59].

   — Я с раннего детства настаивал на том, чтобы мальчик учил итальянский, — добавляет отец. — Тонкости языка ему пока незнакомы. Но, думаю, оказавшись в стране, он их постигнет.

   — Это очень желательно; композитор без серьёзных знаний итальянского — это ни рыба ни мясо.

С этими словами архиепископ поднимается с кресла — аудиенция закончена.

Проходит несколько недель, но о постановке оперы ни слуха ни духа. Вольфганг набирается храбрости и без разрешения отца отправляется прямиком к Гайдну на дом. Дверь ему отворяет миловидная молодая женщина, она вежливо спрашивает:

   — A-а, господин Моцарт-младший, чем мы заслужили эту честь?

Вольфганг, запинаясь, объясняет причину своего прихода и спрашивает, дома ли господин придворный капельмейстер.

   — Да, мой муж дома. — Она зовёт из коридора: — Михаэль, Вольфганг Амадей Моцарт желал бы поговорить с тобой, — и жестом руки приглашает войти.

Концертмейстер стоит перед пультом с гусиным пером за ухом и с удивлением взирает на гостя:

   — Как мило, что уважаемый коллега навестил меня в моей келье. Чем могу служить вашей милости?

Вольфганг говорит, зачем пожаловал. Какое-то время Гайдн молчит.

   — Вообще говоря, ты должен был об этом узнать от главного казначея. Но я не нарушу обета молчания, если открою тебе уже сегодня всю правду. При одном условии: повесь замок на роток! То есть никому ни слова об этом, даже отцу. Понятно? — Он отводит мальчика в сторону и полушёпотом, словно доверяя тайну, говорит ему на ухо: — Опера будет поставлена. Конечно, это ещё не мастерское произведение — чего никто и не ожидал от тринадцатилетнего новичка, — но в ней много привлекательного. Правда, певцы будут на репетициях ругаться, что слова трудно выпевать, но с помощью осторожной правки мы эти подводные камни обойдём. Могу тебе сказать даже, кто будет петь партию Розины.

При этом он указывает на как раз переступившую порог жену, а та с улыбкой добавляет:

— Я очень горжусь тем, что буду исполнять такую прекрасную роль в вашей первой большой опере.

Вольфганг краснеет до ушей. Радостная весть и милая улыбка госпожи Марии Магдалены заставляют его испытать такое смущение, что он теряет дар речи. Стесняясь этого своего состояния, он торопится откланяться и бегом бежит домой. С этого дня он носит в себе тайну, а это при его открытом нраве и правдивости довольно тяжело. Поэтому он с облегчением вздыхает, когда через неделю посыльный из канцелярии архиепископа приносит письмо: «Его княжеская милость соизволил разрешить постановку оперы-буффа «Притворная пастушка» в день своего тезоименитства».

II

На премьере оперы присутствуют самые уважаемые граждане Зальцбурга, и тринадцатилетнего композитора, сидящего в зале, понятное дело, лихорадит. Как следует из напечатанных на итальянском языке программок, во всех ролях заняты исключительно немецкие певицы и певцы. Внимание Вольфганга привлекает прежде всего главная героиня, Розина, которая при помощи своей «мнимой простоты» добивается того, что исполняется желание её брата Фракассо, — он обручается с красавицей Гиацинтой, сестрой двух закоренелых холостяков, которые всячески этому браку противятся. Мария Магдалена Гайдн превосходно изображает предприимчивую красотку, которая под маской наивности скрывает свою плутоватость и хитроумие. Она отличная актриса, обладающая красивым и вдобавок вкрадчивым голосом.