Вольфганг Амадей. Моцарт

Некоторое время Вольфганг с любопытством наблюдает за незнакомой забавой, пока ему не приходит в голову: «А что, если и самому попробовать?» Под руководством Резль он делает первые робкие попытки скользить на стальных коньках, но всякий раз теряет равновесие и оказывается на льду. Известная в городе личность сразу привлекает к себе всеобщее внимание, и скоро по кругу идёт шуточка: «Юный Моцарт учится кататься на коньках по букварю». Кто-то сочувствует ему, а кто-то посмеивается — ни то ни другое ему не по вкусу. После ещё нескольких неудачных попыток он говорит, что для начала — хватит, и предлагает покататься с горы на санках. Вольфганг направляет их ход, сидя то впереди, то позади своей напарницы, и они много раз съезжают вниз по наезженному, чуть-чуть обледеневшему спуску. Поднявшись в очередной раз вместе с Резль наверх, Вольфганг ищет глазами спуск покруче и находит его метрах в пятидесяти от первого. Резль идёт за ним без всякого страха.

Санки сразу развивают очень большую скорость, что требует от рулевого и тормозящего постоянного внимания. То ли у Вольфганга просто не хватает сил, то ли он легкомысленно передоверил управление самим санкам, — во всяком случае, несколько секунд спустя смельчаки, несколько раз перевернувшись по ходу движения, оказываются с головой в сугробе! Но как только они находят друг друга в этой снежной перине, хохочут во всё горло. Вольфганг первым встаёт на ноги, а Резль это никак не удаётся — она скользит и всё время падает обратно в сугроб. Юный кавалер протягивает руку. Немного приподнявшись, Резль обеими руками цепляется за Вольфганга.

Увидев милое лицо так близко, он обнимает Резль, прижимается губами к её улыбающемуся рту и чувствует, что она на его поцелуй отвечает.

Потом они молча идут к своим по голубому снегу и вместе тащат за собой санки. У Резль вид мечтательный и слегка задумчивый, а Вольфганг весь раскраснелся от гордости. Лишь изредка их глаза встречаются, чтобы блеснуть и тут же разбежаться.

Все в снегу, присоединяются они к остальным.

   — Вы после катания на санях на снеговиков похожи, — говорит Антония, а Наннерль с улыбкой добавляет:

   — Это не они на санях, а сани на них катались.

   — Маленькая заминка вышла, ничего такого, — оправдывается Вольфганг. — А вообще это удовольствие ни с чем не сравнишь, правда, мадемуазель Тереза?

   — Ещё бы! — подхватывает она. — Такое не каждый день случается.

   — Ладно, пора ехать домой, — напоминает Антония, — а чтобы никому не было обидно, на обратном пути поменяемся местами: господин фон Мёлк и мои сёстры садятся в первые сани, а мы трое поедем за вами!

Резль недовольно надувает губки, Вольфганг тоже не очень доволен такой перестановкой, но оба подчиняются решению Антонии без лишних слов. Ничто не объединяет так прочно, как общая тайна. Особенно если это тайна первой любви.

XVII

Весёлое зимнее развлечение имеет весьма неприятные последствия: вечером того же дня у него резко подскакивает температура. Холодный северный ветер, дувший на обратном пути им прямо в лицо, застудил разгорячённого и вспотевшего от быстрого катания на санках Вольфганга. Организм у него чувствительный и болезни всегда переносит трудно. Вот и сейчас хвороба набросилась на него, как волк, и уложила в постель надолго. И что примечательно: выздоравливает он в день своего семнадцатилетия — лучшего подарка своим родителям он сделать не мог.

Озабоченное лицо Вольфганга озаряется улыбкой, когда Наннерль приносит ему букетик цветов и привет от Резль.

— Как поживает малышка? — спрашивает он.

   — У неё всё в порядке, но она очень переживала из-за твоей болезни. Между прочим, её матушка тоже интересовалась тобой и спрашивает, не пришёл бы ты к ним в гости послушать, как поёт Резль. Стоит ей учиться пению или это пустое? Твоё мнение для неё всё.

Ни одно лекарство не принесло бы такой пользы, как это приятное известие.

День ото дня физическое состояние Вольфганга улучшается, и не проходит недели, как он уже готов нанести визит семье Баризани.

Служанка указывает ему, как пройти в музыкальный салон. И тут же появляется хозяйка дома, полноватая блондинка с выразительным волевым лицом, а за ней её младшая дочь Тереза, чуть-чуть покрасневшая, встретившись с ним глазами.

   — Я рада видеть вас в нашем доме, месье Моцарт, — приветствует его госпожа фон Баризани. — Мы огорчились, услышав о вашей серьёзной болезни. Слава Богу, всё хорошо кончилось, а то мало ли какие у таких простуд бывают последствия. Я пригласила вас потому, что очень считаюсь с вашим мнением. От вашей сестры вы, наверное, слышали, что моя дочь Тереза имеет влечение к музыке, причём это в равной степени относится как к игре на клавире, так и к пению. Я желала бы услышать из ваших уст, достаточно ли у Резль таланта, чтобы продолжить обучение под руководством опытного наставника. Мне хотелось бы, чтобы суждение это было беспристрастным и чтобы никакие посторонние мотивы не принимались во внимание.

   — Ваша просьба, мадам, весьма ко многому меня обязывает. Я постараюсь быть на высоте ваших требований.