Волга (июль 2007)

- Но я-т не священник, я ж матрос! Настоящий!

- А люди скажут: каков поп, таков и приход. Если у них пьяная матросня на паперти разбросана, то чего же вы ожидаете увидать внутри сей несмиренной обители…

Андрей вдруг громко хихикает, вспомнив что-то из вчерашнего увольнения на берег.

- Представляешь, а мне одна кобыла местная говорит: это вы у них в лавке церковной бижутерией торгуете? Подарите мне цепочку серебряную, а я вам за это ну прямо все, чего ни пожелаете, ага. Дикий народ.

Благоразумный псаломщик Сергей отправляется на камбуз - пора варить суп. Чистит картошку и рассказывает:

- Я и сам семинарию оканчивал - мог бы служить, но не хочу пока, ответственность большая. Я теперь с неверующими общаюсь, только если это друзья детства, а иначе какой интерес? Слушать, как они матом ругаются? Про жизнь разговаривать? Чего про нее разговаривать, когда и так все ясно.

На двери Сергеевой кельи висит бумажка с аккуратно выписанной цитатой: «Если кто живет в каком-либо месте и не приносит плода, свойственного этому месту, то самое место изгонит его вон, как не приносящего плода, требуемого местом».

V.

Вечером отец Геннадий принимал дорогого гостя. В сумерках на борт поднялся мужчина средних лет по имени Юрий Николаевич, местный правоохранительный авторитет, в свое время три года проработавший шерифом в Америке (затянувшаяся командировка по обмену опытом), а сейчас преподающий в милицейской академии Волгограда. В Донской у него подсобное хозяйство: 15 кур, петух, 10 кошек и две собаки. Он один из самых активных прихожан церкви св. Иннокентия на этом побережье. На палубу выносится стол, на столе появляются ведерко вареных раков и пять бутылок кагора. Батюшка поднимает бокал.

- Посмотрите вокруг, какая здесь красота, какое умиротворение! Что еще человеку желать? Разве только того, чтобы этот момент длился дольше, потому что он нам раскрывает самую сущность мироздания. От всех мирских сует мы сейчас освобождены, так давайте выпьем за то, чтобы это удивительное единство Бога и человека хотя бы в данный момент все мы ощущали. Юрий Николаевич, какие твои желания? Хочешь глотнуть винца - пожалуйста, хочешь рыбу половить - тоже пожалуйста. А можешь и совместить, все благословляется.

Наконец отступает жара. Громкие голоса на пляже уже стихли; слышно, как стрекочут цикады и плещется в реке рыба. То, что мы находимся не просто на пришвартованном корабле, но еще и в церковной ограде, так же удивительно, как и то, что это не просто храм у воды, а еще и настоящий корабль. Юрий Николаевич с удовольствием рассказывает истории из своей заморской практики, более всего удивляясь контрастам казацкого и американского мироустроения.

- Мне там у них временами так тяжело делалось, не передать. Ведь все наоборот, у нас день - у них ночь, вот так проснусь по привычке в четыре утра и смотрю в окно. А там лампочки разноцветные мигают. А я сижу, чуть не плачу и думаю: Господи, спаси мою душу грешную! Мне бы только домой вернуться, я и жене сразу перестану изменять, и вообще заживу по-новому. А потом вернулся. Выхожу в Шереметьево из самолета, а вокруг снег, грязь, таксисты эти хищные носятся. Я снова прослезился и думаю: Господи, наверное, я погорячился. Заживи тут по-новому, когда глаза у всех такие дикие и никто не улыбается. А вот в Америке улыбаются все. Наступишь кому на ногу, а он у тебя прощения просит. Только ж это все ненастоящее, а у нас хоть и глядят, как звери, но зато по-честному! А потом американские шерифы приехали в Волгоград с ответным визитом, пятьдесят человек из разных штатов. И я их принимал вот тут у себя, батюшки, что творилось! Икру они жрали ведрами, пили, плясали - все как у нас положено. Знаете, что их больше всего поразило? У вас, говорят, многое можно себе позволить, вы свободные люди! В Америке бычок поди брось под ноги, сразу штраф впаяют. А здесь - да бросай ты его куда хочется, а можешь мордой спать в салате, никто тебе слова не скажет! Наша донская земля вольная.

Отец Геннадий подливает кагору и отвечает веселым добрым голосом:

- А я вот так хоть всю ночь готов с вами сидеть, Юрий Николаевич, и все в свое удовольствие. Потому что жизнь во Христе - это сплошная радость. Я ничего не делаю по обязанности, а все потому, чтоб самому порадоваться и других порадовать. Если человек унывает, значит, он не вполне христианин. А нам тем более нечего унывать, у нас еще три бутылки вина остались. Я, признаться, люблю это дело, потому что вино, я считаю, - это идиллия. Моя матушка, бывает, ругается, но я, как домой приеду, всегда с порога: «Матушка, а почему же у нас вина нету!» Вином не перепьешься, оно располагает к тому, чтоб человек чувствовал себя хорошо, к общению. Юрий Николаевич, почему не до дна? Вы что, хотите сказать, что вам не хорошо? Вам у нас не идиллия? Или вы, может, к ней не приспособлены?

- Я, батюшка, приспособлен к тому, чтобы ночью спать, как Господь располагает.

- Та-ак. Значит, не останешься? Ну, спаси Христос. Только последнюю чтоб до дна!