Волга. История главной реки России

Я зрю перед собой прекрасные луга;
Там вижу грады я, как кедры возвышенны,
Обременяющи крутые берега,
В которых Волга льясь, в восторге удивилась,
Увидя по себе Екатеринин ход,
Стремление свое сдержав, остановилась
И тем умножила быстротекущих вод,
Которыми покрыв каменья все и мели,
Творя владычице своей свободный путь[337]

.

Ода Державина, процитированная в начале главы, увековечивала поездку императрицы и отражала ту власть, которую обрело над Волгой Российское государство. Конечно, поэты писали ради славы и удовольствия императрицы и преумножения славы Российской империи. Однако в процессе Волга впервые начинает считаться русской рекой – верной подданной русской императрицы.

Однако укротить Волгу в поэзии было проще, чем в реальности. Так или иначе, к началу XIX века Поволжье стало более интегрированным в Российскую империю регионом, а традиционные свободы казаков и местных народов были значительно сокращены. Военное и бюрократическое присутствие государства укрепилось, а автономия казаков и нерусских народов значительно ослабела. Границы империи, которые нужно было охранять, сместились к югу (Северный Кавказ) и востоку (Оренбург и Сибирь). Это не означало, что Поволжье стало однородной территорией. «Двадцать народностей», поразивших Екатерину и Орлова в 1767 году, представляли многонациональный и многоконфессиональный состав населения Среднего и Нижнего Поволжья. Власть империи нужно было распространить и на нехристиан – язычников, мусульман, буддистов. Этот процесс был сложен и часто включал в себя противоречащие друг другу меры, но был необходим для поддержания нормального функционирования идеологически единой империи. К нему мы и обратимся.

Глава 6 Православие и ислам на Волге

Российская империя определяла себя прежде всего как православную, христианскую и русскую. Однако на самом деле империя была многонациональной и многоконфессиональной, а территории на Средней и Нижней Волге были первыми крупными неправославными регионами, завоеванными русским государством. Нехристианское население было довольно значительным и в городах, и в селах. Хотя большинство нехристиан были мусульманами (о них главным образом и пойдет речь в этой главе), в регионе жили также исповедовавшие шаманизм финно-угорские народы и буддисты. Сопротивление изнутри Русской православной церкви оказывали староверы и члены религиозных сект, основывавших свои скиты в отдаленных районах Поволжья. К концу XVIII века Волга уже перестала быть границей Российской империи, но местные религиозные проблемы и способы их решения имеют фундаментальное значение для понимания того, как правительство Российской империи пыталось обращать подданных в православие, управлять и владеть ими. Волга разделяла восток и запад: согласно уже приведенным словам Екатерины II из письма Вольтеру, Волга служила границей между христианским «Западом» и нехристианской «Азией».

Политика правительства по отношению к нехристианам в XVIII–XIX веках часто менялась, что частично определялось личными взглядами конкретных царей, частично – деятельностью православного духовенства на местах, а частично – степенью успеха обращения местного населения в христианство. Опыт Среднего и Нижнего Поволжья показал, что русское правительство твердо настроено следить за перемещениями нехристианского населения в империи и контролировать его, но в то же время политика в отношении обращения его в христианство могла быть гибкой и прагматичной. Прежде всего государству нужно было признать существование большого количества подданных империи, не являющихся ни русскими, ни христианами, и заручиться их лояльностью.

Этнический и религиозный состав населения Поволжья в XVIII веке точно определить невозможно. Регулярная перепись – и то лишь мужского населения – началась только в конце правления Петра I, чтобы удобнее было собирать подушный налог. Во всей империи этнических русских к концу столетия стало меньше половины[338], хотя славяне – русские, украинцы и белорусы – всегда составляли значительное большинство. Этнический и религиозный состав населения Поволжья в целом отличался от остальной страны. Согласно одним данным, около 1860 года в Казанской губернии проживало 418 504 татарина, в Самарской – 152 908, в Симбирской – 85 412, в Саратовской – 59 897, в Нижегородской – 31 950 (в то же время в Оренбургской губернии их было 858 695, а в Пермской – 71 965)[339]. Примерно тогда же в Казанской губернии насчитывалось 338 440 чувашей и 89 728 марийцев[340].