Волга-матушка река. Книга 1. Удар

Через три дня в конференц-зале собралось бюро обкома с расширенным активом. За столом расселись так же, как и в прошлый раз: на своих местах члены бюро обкома, на своем месте председательствующий Аким Морев, но по бокам стола были в три ряда расставлены стулья, и на них восседали врачи, математики, агрономы, химики, физики, микробиологи — цвет ученого мира Приволжска — и в дальнем углу директор треста совхозов Лосев.

Весть о таком заседании быстро разнеслась по городу, и Петина замучили телефонные звонки: на обсуждение просились преподаватели институтов, аспиранты и даже студенты.

— Я все это понимаю, — ответил Петину Аким Морев. — Проблемы современной науки волнуют многих. Мы продумаем, как быть, и, конечно, созовем общегородское собрание интеллигенции.

Все уже были в сборе, когда в зал вошли Елена Синицына и Пухов, о чем-то бурно перед этим спорившие: это было видно по их возбужденным лицам.

«К нему зашла, а ко мне нет», — обиженно мелькнуло у Акима Морева, и он проговорил:

— Что же, приступим к работе, товарищи. Попросим Елену Петровну Синицыну коротко рассказать о препарате Рогова.

Со всех сторон посыпалось:

— Нам уже известно.

— Стенограмму читали.

— Да и книгу Рогова читали.

— Не все, наверное, — возразил Аким Морев. — Так для тех, кто не читал, надо повторить… да и тем, кто читал, полезно еще раз послушать.

Елена поднялась и спокойно, сжато, почти конспективно рассказала о принципе и о результатах применения препарата Рогова. Но когда она подошла к концу своей информации, голос у нее начал твердеть, ноздри маленького носа раздулись, а черные брови сошлись.

— Я думаю, — заговорила она резко, — спор идет не о применении препарата Рогова: даже самые ярые противники, в том числе и профессор Уралов, прекрасно знают, что применение препарата Рогова дает блестящий результат. Дело в другом.

Елена взяла со стола том Энгельса и стала искать нужное место, намереваясь, видимо, что-то процитировать для профессора Уралова, но в эту минуту к Акиму Мореву подошел Петин, наклонился к нему и прошептал:

— Рогов.

— Кто? Рогов? — переспросил Аким Морев, еще не понимая, в чем дело.

— Рогов в приемной. Пригласить? — Петин говорил хотя и тихо, но его все расслышали, в том числе и профессор Уралов, который на какие-то секунды даже замер.

— Да. Конечно. Просите, — ответил Аким Морев.

Дверь отворилась, и через порог переступил человек среднего роста, широковатый в плечах, с высоким белым лбом, чуть изогнутым носом, в будничном костюме. Он острыми карими глазами посмотрел во все стороны, затем шагнул к Акиму Мореву, видимо угадывая, что это и есть первый секретарь обкома партии.

— Аким Петрович! — заговорил он, слегка картавя. — Я с аэродрома… прямо сюда. Хотелось поговорить с вами… И вот, видите, с самолета и прямо на бал… то есть, как говорят, с корабля на бал. Очень прошу простить: помешал вашей работе…

Аким Морев, пожимая ему руку, вел его к столу:

— Что вы! Что вы! Мы москвичам всегда рады, а вашему приезду — особенно. Тем более что Елена Петровна Синицына, ваша ярая сторонница, докладывает нам тут… и мы спорим уже второе заседание. — Не успел Аким Морев сказать эти слова, как сидевшие за столом, на трех рядах стульев — все, в том числе и профессор Уралов, поднялись со своих мест и обрушили ураган аплодисментов на растерявшегося Рогова. Выпустив его руку, Аким Морев тоже зааплодировал, а Рогов, оправившись от неожиданности, с волнением проговорил:

— Я рад, товарищи, что советские люди аплодируют своим воспитанникам. Я рад этому… и с вами вместе аплодирую им — вашим воспитанникам. А! — вдруг, по-детски улыбаясь, видимо, искренне обрадованный, воскликнул он. — Петр Петрович, учитель мой, здравствуйте! — И через стол наискось протянул руку Уралову, затем, обойдя Акима Морева, подошел к профессору, на лице которого играла та самая улыбка, какая бывает у человека, когда его видят рядом со знаменитостью и все понимают, что он, этот улыбающийся человек, давным-давно со знаменитостью близок.

— Здравствуйте, здравствуйте, — проявляя желание обнять своего учителя, но не решаясь это сделать, говорил Рогов. — Здравствуйте. Вы здесь?

— А разве вы не знали, что я здесь, в Приволжске?.. И уже не один год.

— Знал. Конечно. Но я имел в виду: вы в этом зале. А там, в Москве, я всегда в трудные минуты вспоминаю вас, ваше наставление — в любых трудностях не теряться.

— Ну, где же теряться… гению, — полушутя, но со скрытым насмешливым раздражением произнес Уралов.

Рогов понял издевку Уралова. Она задела его, и потому он, вернувшись к Акиму Мореву, попросил слова и некоторое время молча смотрел на присутствующих. Увидев Елену Синицыну, всю пылающую в румянце, он, кивнув ей, сказал: