Воля богов!

— Нет, батя, скучно тут у вас. На арфе я плохо играю — учителя музыки в детстве зашиб по неосторожности — они все хилые такие, эти музыканты, а потом времени упражняться не было, так что без опыта опозорюсь. От нектара у меня изжога, да и характер у меня не божественный: я чуть что, так сразу в глаз, в дипломатии вашей ничего не смыслю, меня тут половина богов за это психом считает, многие из них от меня уже схлопотали. Пойду лучше по свету справедливость устанавливать, а то тебе, я вижу, заниматься этим некогда — дел невпроворот, а у меня свободного времени теперь много. Так что прощай, папа, пошёл я.

Геракл взвалил на плечо дубину и лёгкой походкой счастливого и беззаботного человека пошёл вниз с Олимпа. Ему вслед светили солнце и нежный взгляд любящего отца.

— И зачем нужны боги, когда есть такие герои? — сказал присутствовавший при разговоре Гермес, когда герой скрылся из виду.

Олимп содрогнулся от громового раската, небо почернело грозовыми тучами, молнии сетью покрыли небо.

— Что ты хочешь этим сказать? — сурово вопросил Зевс.

— Бог с тобой, Кроныч! И не один, — невозмутимо ответил посланец богов. — Разве я вообще что-то сказал?

— Надеюсь, что нет.

— Он, дорогой братец, хотел сказать, — заговорила Гера, выходя из соседней комнаты, — что один сексуально невоздержанный бог не только наплодил богов без всякой меры, но ему этого показалось мало: он потоптал половину смертных женщин и произвёл на свет таких героев, что всем нам скоро придётся собирать пожитки и убираться отсюда. Да если бы у твоего любимого Геракла кроме его непомерной физической силы была бы ещё хоть капелька мозгов и хоть чуточка честолюбия, от Олимпа уже камня на камне не осталось бы. Я правильно передала твою мысль, застенчивый Гермес?

— О ужас! — воскликнул вместо ответа Гермес, подскочив как укушенный. — Моя рассеянность доведёт меня когда-нибудь до беды! Ведь через пять минут у меня назначена важнейшая встреча, а я совсем забыл об этом. Прости, Кроныч, извини, Кроновна, не могу с вами дольше беседовать. Бегу!

«Счастье — когда тебя понимают», — сказал древний философ. Ерунда! Счастье — когда с тобой соглашаются, а когда твою мысль понимают раньше, чем она успеет прийти тебе в голову, это худшее из несчастий. Впрочем, смертным это горе редко бывает доступно, ведь они почти никогда не понимают друг друга. Иное дело боги. Им с этим приходится жить постоянно, но и они не могут к этому привыкнуть.

Аполлон и Кассандра

Аполлон лежал на кушетке, лениво перебирая струны кифары, и рассеянно смотрел на Кассандру, дочь троянского царя Приама, которая стояла поодаль с закрытыми глазами. Бог солнца следил за чувствами, отражавшимися на лице девушки.

— Ну как, видишь что-нибудь? — спросил он наконец.

— Вижу, — взволнованно ответила Кассандра. — Вижу пылающую Трою, вижу кровь, текущую по улицам, вижу своего отца, лежащего мёртвым у алтаря, вижу убитых братьев, вижу себя в руках какого-то дикаря.

Аполлон на мгновение прикрыл глаза.

— Всё верно, — удовлетворённо сказал он. — Только почему же дикарь? Обычный грек, только очень взволнованный. Кстати, ты можешь разобрать рисунок у него на щите?

— Нет, — ответила Кассандра и зарыдала.

— Это не страшно, — успокоил её Аполлон, — для начала ты уже много рассмотрела. Я горжусь тобой: так быстро освоить ясновидение мало кому удаётся.

— Так это всё правда? — сквозь слёзы спросила Кассандра.

— Да, конечно. Я ж говорю: ты молодец.

— Это же ужасно!

— Что именно? А, ты про само видение! Ну да, впечатляюще. Ты что, расстроилась из-за этого? Не стоит: это же судьба, воля богов. Вы, смертные, так эмоционально на всё реагируете. Не стоит переживать из-за того, что невозможно изменить. Ты просто устала с непривычки. А я ведь предупреждал, что удовольствия от ясновидения не много. Есть вещи куда как более приятные. Расслабься, тебе надо отдохнуть.

Аполлон обнял Кассандру и повлёк на кушетку. Та вздрогнула, оторвала от себя его руки и поспешно отскочила. Слёзы на её лице мгновенно высохли.

— Ты что?! — испуганно спросила она.

— Ты что? — удивлённо спросил Аполлон.

Они с секунду помолчали, глядя друг на друга.

— Ты же сама сказала, что если я научу тебя ясновидению, ты дашь мне всё, что я захочу.

Гневливый румянец заиграл на щеках Кассандры.

— Я так сказала, но я не могла знать, что ты захочешь этого! Как ты мог такое обо мне подумать! Неужели ты считаешь меня…

Не договорив, она бросилась вон из храма.

Бог остался на месте. Он лежал на кушетке и думал, почему он, предвидя судьбы целых народов на века вперёд, не может предугадать, как поведёт себя через минуту одна девчонка. «Наверное, — думал он, — всё дело в количестве: ведь поведение стада легко предсказуемо, а как поведёт себя одна овца — не угадаешь».

Кассандра вбежала во дворец и бросилась к родителям.

— Отец! — кричала она. — Троя в страшной опасности! Наш город захватят и сожгут враги, жителей убьют или угонят в рабство, мы все погибнем!

Приам посмотрел на неё с удивлением и лаской: