Воля богов!

«Греки! Друзья мои и боевые товарищи! Посмотрите на этого мужественного героя! В минуту смертельной опасности он думает не о своём спасении, а о старом и дряхлом отце. Это ли не яркий пример благочестия и сыновней любви, которому все мы должны следовать? Склоним же оружие и дадим дорогу тому, кто стал для нас воплощением добродетели среди всеобщего кошмара и кровопролития!» — хотела сказать она, но успела сказать только: «Ой!»

Греки оттеснили её в сторону, сбили с ног и побежали дальше. «Греки, вы что, не узнали меня? Я же Афина, я за вас!» — бормотала богиня войны, отползая к стене, чтобы не быть затоптанной. Ни её блестящие новые доспехи, ни белоснежная эгида, ни сама её олимпийская божественность не удержали потерявших человеческий облик, озверевших от убийства, насилия и грабежа мародёров.

Но на пути их встала стеной богиня любви. Это была не нежная красавица, какой её обычно изображали скульпторы. Мало кому доводилось видеть Афродиту в гневе — с пылающим взглядом и вздыбленными волосами.

— Вон отсюда, импотенты! — заорала она, растопырившись на всю улицу.

Сам Зевс не решился бы перечить такой Афродите.

Вид разъярённой богини задержал греков лишь на одно мгновение, но его хватило, чтобы Арес и Аполлон, примчавшиеся на её крик, встали по бокам от Энея и закрыли его щитами. Первые греки, приблизившиеся к ним, тут же разлетелись на куски под ударами божественных мечей.

Выставив перед собой копья, боги ринулись вперёд, ведя за собой Энея с Анхизом на плечах, вцепившегося в отца Юла и бегущую позади Креусу. Раскидывая и убивая всех, кто попадался на пути, не задерживаясь ни на миг, под непрерывные вопли Афродиты они правительственным кортежем промчались до самых ворот, выбежали из города и остановились только у реки, где вокруг никого не было и куда уже не доносился шум боя. Эней опустил отца на землю, посмотрел на Юла, огляделся.

— Где Креуса? — спросил он.

Креусы не было.

Эней бросился обратно в город, но Аполлон с Аресом встали у него на пути.

— Тебе туда нельзя, — растерянно пролепетала Афродита. — Креусы больше нет. Её действительно нет, тут ничего не поделать. Всего этого больше нет. — Она провела рукой, показывая на горящий город. — Всё это осталось в прошлом, а тебе надо думать о будущем. Смирись.

Вечером того же дня освещённый закатным солнцем Зевс стоял на вершине Олимпа и смотрел на троянский пожар.

— Красиво горит! — задумчиво сказал он после долгого молчания.

— Да, очень величественно, — согласился Гермес.

«А ведь всё началось с того, что три подвыпившие дуры поспорили, какая из них самая красивая», — подумал громовержец.

«Нет, Кроныч, не с этого, — мысленно возразил ему Гермес. — Всё началось с того, что ты своими изменами довёл жену до белого каления и дочку вовремя замуж не выдал».

Громовержец строго на него посмотрел, но ничего не ответил.

Немного помолчав, Зевс неожиданно обратился к Аполлону:

— Скажи мне, Феб, какой сейчас век.

— Какой век? — вздрогнув, переспросил Аполлон. — Хороший век. Бронзовый, самый конец.

— Нет, — не глядя на него, продолжал Зевс, — скажи мне, Феб, какой сейчас век до нашей эры.

— До нашей? До какой нашей? До твоей? О чём ты?

Зевс отмахнулся и медленно пошёл вниз, к своему дворцу, на ступенях которого несколько богинь собрались вокруг бившейся в истерике Афины. Ирида неуверенно хлопала её по щекам, Геба пыталась напоить нектаром, но богиня войны давилась, прыскалась и никак не могла отхлебнуть из протянутого ей кубка.

— Папа! — закричала она, увидев приближающегося Зевса. — Что они делают?! Люди это или дикие звери?! Они жгут, грабят, убивают безоружных, женщин, детей, стариков! За что? Зачем? Астинакса, сына Гектора, маленького совсем, они с башни сбросили! Неоптолем у Приама на глазах его сына убил. Приам ему: «Твой отец, Ахилл, так бы не сделал», а он Приаму: «Вот ты сам ему на меня и пожалуйся» — и зарубил Приама, старика беззащитного. А потом он Поликсену на могиле Ахилла лично зарезал. За что? За то, что она за Ахилла замуж выйти согласилась. Она-то в чём виновата? Откуда в нём это? Не был он таким!

— Да что ты говоришь! — с притворным возмущением воскликнула Афродита. — Какой небывалый случай: сказочный рыцарь оказался обычным подонком. Как же много тебе ещё предстоит узнать о жизни, Совушка!

Афина не слушала её и продолжала:

— Кассандра пыталась укрыться в моём храме, под моей защитой, а Аякс… Все Аяксы негодяи! Он догнал её, схватил и прямо на моём алтаре… Он с ней… Он её… — Афина зашлась в рыдании.

— Ну же, Совушка, — ехидно сказала Афродита, — продолжай уж, всем интересно, что такого необычного он с ней сделал. А? Когда же, наконец, с тобой кто-нибудь это сделает?! Глядишь, и ума бы прибавилось.

Зевс неодобрительно посмотрел на Афродиту, но ничего не сказал.

— Они мой храм осквернили и разрушили! — плакала богиня мудрости. — Такой был хороший храм! И жертвы мне в нём такие хорошие приносили, а я как дура отказывалась! Папа! Накажи их!

Зевс взял за руку Афродиту, удержав её от очередного ехидного замечания.