Воля дракона. Современная фантастика Польши

– Спросите господа, в какую очередь я встал, к Счетчику или к счастливой паре? Ха, нет, господа… и дамы… госпожа тоже не угадала. Я уже говорил вам, что знаю свое место в строю и умею ждать. Встал, это верно, встал, прошу меня извинить, возле Счетчика. Оттуда я глядел на нашу красавицу-принцессу, на ее корону и плащик, на маленький дорогой стилетик на красивом бедре. Страдал ли я? Не думаю, господа. Ох, вижу, что госпожа этим разочарована. Неужели мужчины всегда обязаны по вам страдать? Не хватает вам того, что они просто теряют разум? Так и получилось, господа. Я смотрел на нашу красивую принцессу, стоявшую рядом с этим висельником, этим негодяем под темной звездой, и глотал проклятия. Когда подошла моя очередь, я несколько раз так сильно дернул рычаг Счетчика, что указатель перескочил шкалу и оказался на красном поле. Впрочем, даже если бы я дергал рычаг до конца света, это не помогло бы мне получить руку принцессы и право на корону.

– Вижу в ваших глазах удивление. Прошу извинить, но что Харсман может быть негодяем, я знал, уже выбегая из дома. О чем, говоря фигурально, нельзя не поведать. Это был тип, родившийся под Черной Звездой, вы уже слышали, перед уходом я сделал и его гороскоп. Такие, как он, не знают границ не только в добродетели, подобные и в подлости не ведают удержу. Безжалостная война и самые авантюрные замыслы составляют их жизнь. Все зависит от того, сумеют они обуздать свой бесшабашный характер и низменные инстинкты или станут им потакать. Их влияние на других людей граничит с магией. Так говорят гороскопы, господа, над которыми вы смеетесь. Наилучший довод, что даже принцесса… Так и есть, думайте что хотите, но Хартсман не был заурядным противником. Кроме того, учтите, господа, я гражданский, и у него, а не у меня на счету было множество выигранных сражений.

Эта мысль возникла у меня на мгновение, господа, и признаюсь, что не охватил взглядом всего сразу. Когда несколько мужчин в толпе поздравляющих венценосную пару надели маски, отбросили цветные пакетики и вытащили из-под одежды автоматы, пришло мне в голову, что это касается картин и драгоценностей. Более ничего мне не придумалось. Потом, когда нас поставили к стене и там, взяв на мушку, приказали всем без разницы раздеться догола, я решил, что… что раз так, то я хотя бы получше увижу принцессу. Мою госпожу это забавляет. Хм, понимаю, но тогда нам было не до смеха. Как и никому в зале. Впрочем, оставим принцессу. Следующим должен был раздеться Харсман.

Я стоял рядом с ним, господа. Это был высокий, статный, хорошо сложенный мужчина. Только я не ниже, так же статен и скроен не хуже его. Попадаются и такие мусорщики, смиритесь с фактом. Харсман это заметил тоже, окинул меня быстрым оценивающим взглядом, и тогда, господа, тогда я увидел, что он озлился. Не из-за золота или картин, которые потеряет, и не потому, что его унизили в присутствии принцессы, а также не по причине маскированных бандитов, бегающих по залу и перетрясающих одежду его гостей, чему он не может воспрепятствовать. Нет, господа, Харсман разозлился, поскольку бок о бок с ним стоял мужчина, ни в чем ему не уступающий. На меня словно бы пало вдохновение.

Господа, это был человек, болезненно обожающий эффекты и риск, человек сложной натуры и запутанной интриги. Я не смог бы понять его до конца. Мы в состоянии только прикинуть, как планировался финал нападения. Он мог организовать его так, чтобы блеснуть талантом великолепного воина уже тут, в зале. Возможно, он хотел покрасоваться потом, при организации погони. Не знаю, сколько ценностей должны были исчезнуть навсегда. В любом случае там, под дулами автоматов, я понял одно: своим присутствием, своим видом я портил ему спектакль. Харсман должен был там быть лучше всех и красивее, а тут рядом с ним появился какой-то мусорщик, на котором машинально остановит свой взгляд принцесса. Госпоже не запрещено, верно ведь? Да, господа, поскольку я там присутствовал, черти взяли большую часть задуманного Харсманом.

С того момента, как я это понял, мои глаза стали замечать больше мелочей, а голова заработала быстрее, чем когда-либо. Он общался с грабителями, господа, незаметными движениями губ и ладони подавал им знаки, указывал цели, выдавая распоряжения. И каждый раз после его приказа поведение разбойников менялось. Кроме того, что за дерзость, что за ловкость! Харсман блокировал телом доступ к тревожному аппарату. Я заметил это через несколько десятков секунд. Его люди бесновались среди одежды, картин и драгоценностей, а он голый, для видимости огорченный, держал под контролем самую важную точку зала. Следовало его оттолкнуть и нажать красный рычаг. Как это теперь легко говорить, господа!