Воля императора. Буря

Я с досадой выключил радиоприемник. Ведущий гордо рассказывал о стойкости наших солдат, о доблести нижнего чина Смирновского, вступившего в бой с целым отделением противника. При этом — троих он ранил, а остальных захватил в плен. И за проявленное мужество нижний чин удостоен Георгиевского креста.

М-да, нижний чин, наверное достоин крестика, да и для слушателей все звучит прекрасно, но у меня вопрос — какого… э-э лешего нижний чин оказался в одиночку перед целым отделением? И как он вообще оказался за линией обороны? Пошел погулять и пособирать полевые цветочки? Ага. В середине сентября месяца. И перелез через колючую проволоку? Так за такое нужно и его наказывать, и его взводного командира. А за компанию — по всей вертикали — от ротного и до командира батальона.

Или немцы умудрились зайти в наш тыл? Тоже вопрос — как прошли? Какими силами? Уж явно, не силами отделения. В глубокий тыл заходят не меньше, нежели взводом. Куда остальные фашисты делись? Виноват — не фашисты, это я так, по привычке. Дам команду — имел ли подвиг нижнего чина реальное место, или мои пропагандисты опять придумали героическое деяние, чтобы радиослушателям было что слушать?

Нет, народу нужны герои. Но вот беда — если в средствах массовой информации идет речь исключительно о героях, совершающих громкие подвиги, значит, дела хреновые.

Но я бы не сказал, что у нас дела настолько хреновы. Или…?

С точки зрения досужего обывателя — очень даже хреново. Польшу мы потеряли? Потеряли. Прибалтику, то есть, Остзейские земли? Потеряли. Сейчас в Бессарабии отступаем. Не так, как на западном направлении, но тоже нехорошо.

Нужна победа. Хотя бы небольшая, на уровне одного-двух разбитых вражеских полков и продвижения нашей армии хотя бы километров на двадцать. Да что там, на двадцать, я бы и на десяти километрам был рад, и даже пяти. Но мы заняли по основным фронтам глухую оборону. Резервная армия готовилась, но не настолько быстро, как хотелось бы. Говоров докладывал, что подготовлено полмиллиона солдат. Вооруженных, одетых и обутых, прошедших переподготовку, готовых идти в наступление. Но в наступление мы их не посылали, а вот ротации на линии фронта проводили. Раз в десять дней происходила замена частей в окопах и в оборонительных сооружениях. Для новичков — польза. Пусть обстреляются, но в щадящих условиях. А тем, кто отсидел свои десять суток — отдых.

Нельзя, чтобы солдат сидел в окопе больше десяти дней — либо бдительность потеряет, либо заболеет. А ещё, и этого я тоже опасался, может начаться «братание» наших бойцов и неприятеля. Вон, как в «странную войну» между Германией и Францией солдаты двух враждующих лагерей играли друг с другом в футбол, обменивались подарками на праздники. Да и у нас в Первую мировую происходило нечто подобное.

Значит, на линии фронта у нас сейчас находилось полмиллиона солдат, а ещё миллион оказывались в резерве. По мнению Рокоссовского, если ударить по всем трем фронтам (Малороссийскому, Белорусскому и Прибалтийскому), потребуется еще не меньше миллиона человек.

Так что, остается, стиснуть зубы и ждать.

Ждать. А вот это всегда самое тяжёлое.

Вроде бы и неплохо, но, как известно, сидя в обороне врага не победишь. Укрепрайоны, созданные Карбышевым, прочны. Надеюсь, составители ЕГЭ меня простят, когда я говорю «созданные Карбышевым»? Правильно следует говорить — под руководством генерал-полковника инженерных войск Карбышева были созданы оборонительные укрепления.

Снова во мне проснулся учитель и требует крови двоечников. Надо его гнать.

Итак, как бы не были прочны оборонительные сооружения, но всегда найдется сила, способная взломать оборону. Немцы и французы ещё не додумались до создания штурмовых групп, имеющих динамит и дымовые шашки. А ведь додумаются. Пробьет такая группа «дыру» в нашей обороне, а в неё лавиной устремятся танки с пехотой, как это уже было под Люблиным. Разумеется, наша артиллерия пристреляла каждый квадратный метр «предполья», да и танки имеются в резерве, а за первой линией обороны есть и вторая, и третья (Карбышев уже строит четвертую), но…

Я очень многого ждал от Георгия Константиновича Жукова. Мечтал, что как только я подпишу приказ о его назначении командующим армией, а он прибудет в Молдавию (то есть, в Бессарабию), то сразу же начнет контрнаступление и выкинет румынскую армию за пределы Российской империи. Интересно, отчего же так? Наверное, надо мной довлеет не реальный полководец, а его персонаж, сыгранный разными актерами. В основном, разумеется, Михаилом Ульяновым. Вроде — как только Георгий Константинович прибывает на фронт, происходит чудо. Беда только, что в фильмах за кадром остается и время, затраченное на подготовку операций, и те личности, что стояли за непосредственным исполнением.