Воля Императрицы

Где-то поблизости он ощущал Трис. Он даже не потрудился проверить их воссозданную связь. В этом не было необходимости. Если Трис была поблизости, значит она была на самой высокой точке в округе. Там она и стояла — на гребне внешней стены. Её юбки бились на дувшем с Сиф ветре. «Что она там слышит?» — гадал Браяр. «Если мои подозрения верны, то что она там видит? Как она этому научилась? Наверное, именно поэтому она знает, что у Жэгорза видения, верно? Она знала, что надо попросить Дажу сделать ему очки. Так почему же она просто не скажет нам, что может это делать?»

Он осклабился. «Следовало знать, что она не останется в зале дольше, чем требуют правила вежливости». Он помедлил, затем беззвучно позвал её:

— «Хочешь сходить поглядеть на шакканы императрицы? Она не будет против, если тебя свожу я. Она дала мне записку, в которой сказано, что у меня свободный доступ в оранжереи».

Трис, похоже, не удивилась, услышав его:

— «Тут, наверху, слишком много всего», — ответила она. — «Мохнатые белые медведи, огни в небе… Не в этот раз, Браяр».

Он хотел было уйти, когда она добавила:

— «Это пустая трата времени и денег. Танцы и дорогая еда».

Браяр дёрнулся:

— «Откуда ты знаешь?» — резко потребовал он. — «Как ты можешь подслушивать меня без моего ведома?»

— «Я не подслушивала», — ответила она. — «Просто с тех пор, как ты уехал, ты стал больше походить на меня».

— «Не уверен, что это — комплимент», — проворчал он.

— «Я тоже», — ответила Трис. — «О, смори! Старый корабль, скованный льдом!»

Качая головой, Браяр лениво направился дальше по дорожке.

Сперва он вернулся в свои покои, где побил баклуши, и немного почитал. Когда дворцовые звуки утихли до ритмов сна, и растения сказали, что большинство ходячих цветов — так они воспринимали одетых в цветастые наряды людей — ушли в свои хижины, он осознал, что спать ему совсем не хочется.

Он переоделся в обычную одежду, повесил на плечо свой набор мага, и направился в оранжереи. Он был удивлён отсутствию стражи. Учитывая то, как Берэнин тряслась над ними, он ожидал, что вокруг её дорогостоящих стеклянных зданий везде будут стражники. Потом он положил ладонь на защёлку двери, ведущей в оранжерею с шакканами и орхидеями. Вспыхнуло пламя, обжёгшее его в достаточной степени, чтобы привлечь его внимание.

Браяр почесал в затылке. «Её Имперское Величество не упоминала сторожевые заклятья», — подумал он. «Возможно, она хотела, чтобы они стали для меня сюрпризом».

Он позволил своей силе протечь по магической преграде. Та была выстроена дотошно. То, как защита была сработана, вызывало у Браяра стойкое ощущение Ишабал. Сдавшись было, он вспомнил о пропуске, который ему дала Берэнин. Он вытащил бумагу, расправил её, и приложил к преграде.

Он покачнулся, когда та разошлась, оставив ему достаточно места, чтобы открыть дверь, и войти. Браяр почувствовал, как магия снова смыкается у него за спиной. «Надеюсь, она меня выпустит», — подумал он, оглядывая миниатюрные деревья.

Все шакканы требовали его внимания. Сосна и миниатюрный лес, плодоносящие и цветущие — все желали, чтобы он их коснулся, пощупал их листья и стволы, и сказал им, какие они замечательные деревья. Браяр постарался их не разочаровать. Ему никогда не казалось, что с шакканами он растрачивает время — вне зависимости от того, накапливали они в себе магию, или нет. Они существовали сами для себя, восхитительные и никому не причиняющие вреда. Исходивший от них запах мха и земли изгнал из его разума призраки Гьонг-ши. Шёпот их листьев перекрыл звуки и крики, которые были лишь в его голове. Когда у него наконец начали тяжелеть веки, он улёгся на пол под одним из столов, используя свой набор мага в качестве подушки. Он спал крепко, и ему ничего не снилось.

* * *

Берэнин, весьма позабавленная тем, что нашла его там, разбудила его на заре. Браяр широко улыбался, прося прощения, и откланялся, чтобы пойти умыться. Прежде чем уйти, он спросил её:

— Вы не будете возражать, если я не ограничусь подстриганием и приданием шакканам свежести? Некоторым из них нужно придать другую форму, более соответствующую их природе.

— Конечно, если они останутся у меня, — ответила императрица, не отрывая взгляда от двери в помещение с орхидеями.

Браяр уже положил ладонь на дверную защёлку, когда Берэнин сказала ему вслед:

— Ты ведь понимаешь, что мы можем договориться, что ты будешь здесь самым главным, после меня? Ты можешь быть имперским садовником. То, что я говорила тебе в Драгонстоуне — я не шутила. Ты мог бы стать сокровищем империи, прославиться своим мастерством. Я бы очень дорого за него заплатила. Я бы дала тебе дворянство, собственные поместья, и Джи́асат — ты бы назвал это «герцогством». Ни ты, ни твои наследники никогда больше не нуждались бы ни в чём. — Она помахала ему ракой, и исчезла в зарослях своих орхидей.