Воля Императрицы

Берэнин одарила его долгой, неторопливой улыбкой:

— Идём. — Она снова взяла его локоть, когда они пошли дальше по деревянному настилу. Топот каблуков по доскам заставил императрицу обернуться и нахмуриться: — Разрешаю вам остаться здесь, — резко сказала она. — Мы направляемся в оранжереи, и вы же знаете, что я не могу пустить туда никого из вас. — Браяру же она сказала: — Последний раз, когда я пошла туда с тремя — только тремя! — из моих придворных, один из них опрокинул пальму, а другой сломал полку с глиняными горшками. Они совершенно грациозны в зале для танцев и на поле боя, но не в оранжерее.

Браяр оглянулся, поймал тлеющие взгляды нескольких молодых дворян, и осклабился.

Глава 6

Когда императрица и Браяр исчезли в длинных оранжереях, появились слуги, расстелившие на траве покрывала. Дворяне расселись под солнцем на скамейках и покрывалах, дожидаясь возвращения Берэнин. Небольшие группы бродили по близлежащему комплексу цветочных садов, а Ризу пригласила Даджу посидеть с ней и другими фрейлинами Берэнин. Сэндри, за которой никто теперь не смотрел, отступила под тенистое дерево. Она глядела, как Джак, Финлак, и другие мужчины, прежде вившиеся вокруг Сэндри и поглядывавшие на Берэнин, теперь сбились в группу наблюдателей. Их взгляды не отрывались от оранжерей, пока они тихо переговаривались.

— Глупые амдэ́йн, — раздался у её правого плеча голос мужчины.

Сэндри бросила взгляд назад и вверх. Она видела его в толпе — охотник, который так злился на Чайм. Он был высоким даже когда не сидел верхом, имел блестящие русые волосы, ясные карие глаза, и красивые губы. Это лицо было создано для того, чтобы улыбаться, чем он сейчас и занимался.

— Почему ты так говоришь? — спросила она, зная, что «амдэйн» по-наморнски значило «глупец».

— Её Имперское Величество послала своих смазливых мальчишек ухаживать за тобой, но как только её нет рядом, чтобы заставлять их скакать, они начинают хандрить по ней, не обращая на тебя внимание. На их месте я бы не ворчал о том, что она пошла гулять с твоим другом. — Он стоял расслабившись, распахнув зелёную куртку и засунув руки в карманы широких чёрных штанов. — Я бы на их месте старался сделать так, чтобы ты помнила моё имя, когда пойдёшь вечером домой.

Сэндри задрала подбородок:

— Если бы ты был при дворе ранее, то знал бы, что я не люблю лесть.

Он широко ей улыбнулся:

— Какая лесть? Я говорю о здравом смысле. Ты ведь приехала из самого Эмелана. Ты определённо должна быть интереснее всех моих друзей, которые только и знают, что дороги от их земель до имперских дворцов.

Сэндри скрыто хихикнула. Он не был таким очевидно красивым, как рыжеволосый Финлак или смуглый Джак, но всё же был симпатичным — в дружелюбном, располагающем смысле. «Интересно, а его нос получил эту небольшую плоскую вмятину, когда кто-то ударил по нему?» — спросила она себя.

— Прости, — сказала она, улыбаясь в ответ. — Ты, наверное, думаешь, что я ужасно самодовольна.

— Нет, ты, наверное, сейчас чувствуешь себя приманкой, — сказал он ей. Он протянул свою большую ладонь: — Я — Пе́ршан фэр Рос. Шан.

Сэндри позволила ему пожать свою руку:

— Сэндрилин фа Торэн. Сэндри. — Его рукопожатие было тёплым, крепким, и приятно кратким, после неоднократных попыток других мужчин превратить касание её руки в нечто романтическое. — Посмотрим, — пробормотала она, глядя на него. — Ты — клэ́йхам? Би́дис? Сагхад? Ги́ас? — Последний из названных ей титулов был равноценен герцогскому.

— Нет, нет, нет и нет. Мой отец — гиас, мой старший брат — наследник. Я — просто Шан, — сказал он с озорной улыбкой. — Я Мастер Охоты. Другими словами, я говорю слугам, что надо делать, а они уже всё устраивают.

— Не похоже, будто тебе нравится эта должность, — заметила Сэндри.

— Всё лучше, чем управлять сбором урожая для моих отца и брата. Здесь мне почти ничего не надо делать, кроме как время от времени проверять охотничью экипировку и гончих, разведывать новые места для охоты, флиртовать с симпатичными девушками, отвлекать их матерей и компаньонок для моих друзей, и смешить Её Имперское Величество. Жизнь младшего сына при личном дворе императрицы.

— И много вас тут таких? — спросила Сэндри. — Не думаю, что большинство может позволить себе такую жизнь.

— О, Её Имперское Величество даёт нам должности и жалованье, чтобы было, на что жить, — ответил Шан, небрежно пожав плечами. — Ей нравятся красивые мужчины, и она сама же первой тебе скажет, что те из нас, кто живёт за её счёт, чрезвычайно преданы её интересам. Приходится.

— Что ты имел ввиду ранее, когда говорил, что она натравила на меня своих смазливых мальчишек? — спросила Сэндри. Сама она уже догадывалась, но ей было интересно, что скажет этот искренний человек.

Шан засунул руки в карманы:

— У тебя не очень хорошо получается разыгрывать из себя пустоголовую дворянку, — уведомил он её. — Конечно же ты знаешь, что наша госпожа предпочла бы, чтобы ты и твоё состояние с этого момента не покидали Наморн.