Воля Императрицы

Наблюдавшие за ними мужчины засмеялись. Даджа наморщила нос от отвращения. «Цивилизованные наморнцы — ага, щас», — презрительно подумала она. «Обращаются с женщинами как с вещами, а посторонних держат за идиотов. Они заслужили пару уроков». Она опёрлась на свой посох, и стала с улыбкой ждать.

Браяр посмотрел на неё:

— Я сам с этим разберусь, — сказал он, гневно сверкая взглядом. — Мне не нужна имперская защита — или твоя.

«Даже у бывшего беспризорника есть гордость», — сказала себе Даджа. Браяру же она бросила:

— Я тут просто ставки принимаю, если он всё же решит с тобой подраться. — Она посмотрела на остальных дворян: — Ставлю золотой, что мой друг побьёт этого кака, если дело дойдёт до кулаков.

— Ты потеряешь деньги. Мы не бьёмся об заклад с отродьями магов-Торговцев, — сказал один из дворян.

Двое других, стоявших ближе всего к ней, не открывали рта, пока другие смеялись. «Мои соседи боятся моей магии, а не посоха, но это всё же весьма мило, что они напуганы», — подумала Даджа. Вслух же она произнесла:

— Ох… очень жаль, потому что я ставлю пять против одного на бой между моим другом и вашим. Вы же знаете, Торговцы не ставят денег, которых у них нет. — Она посмотрела на Олфеона, и вздохнула: — Я и забыла. Ты же не будешь сражаться с простолюдином, пусть даже и без оружия.

— Вам обоим надо преподать урок! — рявкнул Олфеон. Он зыркнул на остальных мужчин: — Делайте ставки, чёрт бы вас побрал! — Браяру же он сказал: — Когда я размажу тебя по поляне, твоя подруга сможет собрать твои останки в корзину, и отправить тебя домой. По рукам?

Браяр плюнул себе на ладонь, и протянул ему руку, зло осклабившись. Так уличные крысы скрепляли сделку.

Но наморнские дворяне скрепляли клятву отнюдь не так. Олфеон вытащил носовой платок и протянул его, держа за кончик:

— Можешь пожать вот это, — нетерпеливо сказал он. — И руку вытрешь заодно. — Он указал на Даджу: — От тебя чтобы тоже не было магии. Эти двое? — Он указал на двух мужчин. — Они эту ерунду видят. Бой будет закончен в мою пользу, если они поймают кого-то из вас на колдовстве.

— Невысокого они мнения о магах, а? — спросил Браяр. Он резко дёрнул платок, затем отступил, чтобы снять сапоги и чулки.

— Нет, судя по всему. Дай мне знать, если захочешь, чтобы я проигнорировала правила. Ради тебя я готова настучать паре из них по голове, — предложила Даджа. Олфеон сел на камень, чтобы снять свои собственные сапоги и чулки.

— Ты всегда была самой здравомыслящей из моих сестёр, — сказал Браяр, и хрюкнул, стягивая с ноги сапог. — Если меня убьют, просто сломай им колени. Смертной казни они не достойны. — Он снял второй сапог. После этого он приступил к сниманию с себя своих ножей, начиная с тех двух, до которых он мог дотянуться через карманы штанов, и заканчивая ножом с плоским лезвием, который висел у него под рубашкой на спине, прямо под загривком. Когда он закончил, образовалась горка из восьми ножей, не считая тех двух, что он оставил в сапогах. Дворяне в шоке уставились на ножи. Браяр продолжил: — Хотя, если ты врежешь им по макушке, то череп провалится внутрь, поскольку там его ничего не поддерживает, и тогда ты сможешь эти черепушки продать Её Имперскому Величеству как горшки для комнатных растений.

Даджа покосилась на дворян, которые, судя по их виду, были бы рады немедленно наброситься на Браяра.

— Ставки, джентльмены? — холодно спросила она.

Даджа носила во внутреннем кармане своей куртки небольшую дощечку и закреплённую на держателе угольную палочку, на случай если ей захочется что-то начертить. Сейчас она их использовала для того, чтобы записывать ставки, проверяя, чтобы каждый записал своё имя разборчиво.

Они были почти готовы, когда она услышала, как знакомый голос рявкнул:

— Что здесь происходит?

Она подняла взгляд. Это был Шан, тот самый, что был нынешним любовником императрицы.

Олфеон, снявший свой жакет и закатывавший рукава, зыркнул на Шана:

— Не твоё дело, фэр Рос.

— Ты думаешь, она обрадуется, если ты убьёшь её ручного садовника? — потребовал Шан. — Она будет злая как чёрт.

— Насколько я знаю, она рассердится на меня, если я помну одну из её игрушек, — сказал Браяр.

— Молчать, мужлан! — огрызнулся Олфеон.

Браяр посмотрел на Даджу, и шмыгнул носом:

— Он такой нехороший, — жалостливо произнёс он.

Даджа спрятала дощечку и держатель с углём.

— Я это заметила. Тебе следует очень оскорбиться, и ударить его первым.

Как и замышлялось — эту сцену они разыгрывали ещё в старые добрые времена, когда между ними были узы, — этот обмен фразами заставил Олфеона броситься на Браяра, разведя руки. Браяр позволил ему подобраться на расстояние вытянутой руки, затем ушёл в сторону, всадив колено Олфеону в живот.

Даджа с интересом наблюдала за схваткой. «Он многому научился, пока был в отъезде», — подумала она, когда Браяр использовал новые броски и уклонения, чтобы раз за разом кидать Олфеона об землю.